СЕМЁН. А чего грозиться-то, у него через месяц контракт кончается. Подожду, говорит, другой директор заслуженную даст.
КОРОБОВ. Теперь не даст. Калинычу контракт ещё на год продлили.
СЕМЁН (машинально). Ух ё!.. (Спохватившись.) Поздравляю.
КОРОБОВ. Так что смекай, чё шефу скажешь. Про своё будущее. Я тебе, Семён, конечно, как родственнику помогаю, но у меня уже аргументы кончились… Знаешь, вот чувствую себя, как маленький засранец, который по карманам мелочь натырил, а его застукали. И чего говорить – вообще непонятно!.. (Смотрит Семёну в глаза.) Ну, чё у тебя глаза красные? Бухал вчера? Только врать не надо.
СЕМЁН. Клянусь – ни грамма! Могу даже дыхнуть. Хы!..
Семён дышит Коробову в лицо, тот морщится и отворачивается.
КОРОБОВ. Семён, блин!.. Ты чеснок лопатой жрёшь, что ли? Специально, блин?
СЕМЁН (сдерживая улыбку). Виталик, это я для профилактики. Осень, блин. Насморк, блин.
Коробов взрывается и кричит Семёну в лицо, размахивая руками и краснея от натуги, но всё равно это выглядит как-то неестественно.
КОРОБОВ. Издеваешься, что ли? Да я тебя, гад, щас в порошок сотру! Ты у меня, падлюка, будешь землю носом рыть!.. Я тебя вышвырну с работы, блин!.. Ты у меня, блин, кверху ка̀кой скакать по улице Будённого будешь!.. Ты, блин, чё щеришься, Семён?!
Семён и вправду криво улыбается одним уголком рта.
СЕМЁН. Виталик, ты чё блинкаешь, как школьник? Заряди по полной, трёхэтажным. У тебя классно получается.
КОРОБОВ (махнув на него рукой). Да иди ты… в рощу! Материться отучаюсь. Жена говорит, я уже не замечаю, когда мат вставляю. Вот, блин, контролирую. Херня, конечно, полная…
Коробов достаёт из грудного кармана плоскую фляжку, отворачивает железный стаканчик в виде крышки, наливает туда из фляжки и быстро выпивает.
Очч классная штука!.. (Стучит пальцами по фляжке.) Весь день в тонусе, и никто знать не знает. Говорят, Николай Второй тайком от царицы тоже коньячок из фляжечки посасывал. Хочешь?
СЕМЁН. А чё же.
КОРОБОВ. Из моих рук только…
Коробов поднимает вверх фляжку и поит Семёна, который машинально тянет к ней руки.
Руки, говорю!.. (Убирает фляжку.) Хорошего помаленьку.
СЕМЁН (крякнув от удовольствия). Силён!.. (Кивает на фляжку.) У меня есть такая же.
КОРОБОВ. Только не вздумай – «такая же»! Мне перед зрителем не выступать. Я в кабинете могу закрыться и хоть спать ложиться. Мне баян не растягивать.
СЕМЁН. Понятно.
КОРОБОВ. А мне вот не понятно, что с тобой делать. Шеф придёт, пусть сам с тобой разбирается. Мне уже, честно говоря, вся эта бодяга во где сидит!.. (Проводит себе по горлу ребром ладони.) Иди давай.
Семён направляется к двери на выход.
В общем, я тебя постараюсь вытащить. Надо будет кое-какую реорганизацию состряпать. Только никому об этом… А если я что-то попрошу, ты, Семён, не сопротивляйся, а делай. Понял?
СЕМЁН (улыбаясь). Есть не сопротивляться. Побить, что ли, кого?
КОРОБОВ. Ага – убить. В новой филармонии проект буду продвигать. Очень денежный. На чужих людей полагаться опасно, а ты вроде как свой. Свой?
СЕМЁН. Конечно, свой. Тут без разговоров… Ладно, пока. (Уходит.)
Коробов делает глоток из фляжки, но тут же прячет в карман, потому что открывается дверь и в проём просовывается голова художественного руководителя Подгузло. Лысый, с крючковатым носом и выпученными глазами, острый подбородок торчит вперёд – он похож на какого-то сказочного колдуна или чародея. Говорит быстро, но тоже часто тормозится во время речи, кружит на месте, словно лисица, потерявшая след.
ПОДГУЗЛО. Ой, я на секундочку. Хотел узнать у Азап Калиныча, как дела его многотрудные?..
КОРОБОВ. Всё нормально, контракт ещё на год…
ПОДГУЗЛО. Я сердцем чувствовал – всё будет замечательно.
КОРОБОВ. Да ладно – сердцем. У меня б жена в управлении культуры сидела, я бы все новости первый знал.
ПОДГУЗЛО. Ну что вы, это закрытая информация. Я подарочек прикупил, конечно. Приметы, знаете ли…
Подгузло протискивается в дверь, словно её кто-то держит снаружи. В руках у него подарочный пакет.
Думаю, куплю – оставят директора, а не куплю… От художественного руководителя, как говорится, от чистого сердца и для больших надежд на будущее…