Когда Барбара Эренрайх спрашивает своих студенток, кто из них готов стать домохозяйкой и отказаться от профессиональной карьеры, обычно поднимаются одна-две руки. Но когда она спрашивает студентов-мужчин, кто из них готов содержать жену-домохозяйку, ни одного добровольца не находится (Ehrenreich, 1989).
Таким образом, к середине 1980-х годов в США произошла смена моделей брачного поведения. Если прежде женщины выходили замуж за мужчин, которые были надежными кормильцами семьи, а мужчины женились просто на хорошеньких девушках, то отныне у симпатичной медсестры и продавщицы шансы выйти замуж за студента университета или доктора резко снизились. Врачи больше не женятся на медсестрах, они женятся на врачах.
Даже «служебный роман» претерпел кардинальные трансформации. Если в 1950-е годы «служебный роман» означал отношения мужчины-босса с девушкой-секретаршей, то спустя 30 лет, по сообщению Wall Street Journal, служебные романы «процветают», поскольку мужчины и женщины работают бок о бок как равноправные коллеги. Даже отношение к мужчине, который заводит роман с женщиной с более низким профессиональным статусом, стало каким-то настороженным: его подозревают в низкой самооценке, сексуальных комплексах или патологическом стремлении подчинять себе слабых и беззащитных.
В 1963 году Бетти Фридан заявила, что неработающая домохозяйка — скучающая, депрессивная, пригоршнями глотающая транквилизаторы — оказалась не в состоянии выполнять ту единственную работу, ради которой она сидела дома, — воспитание детей. Каким образом она, живущая в тепличных условиях, отгороженная от мира, может привить своим детям основные добродетели среднего класса — амбиции, настойчивость, дисциплину и трудолюбие? «Растрачиваемая энергия» американских домохозяек, по мнению Б. Фридан, угрожала разрушить их детей, мужей и их самих, если не использовать ее по назначению, то есть для борьбы за существование.
Спустя двадцать лет в стране победившего феминизма возникли совсем другие проблемы. Как женщине-профессионалу выкроить в своем насыщенном деловом расписании время на рождение и воспитание детей? Женщины стали с тревогой прислушиваться к тикающим в их организме «биологическим часам»: как успеть создать семью до того, как кончится отпущенный природой «детородный возраст»? Уровень рождаемости среди образованного, обеспеченного белого населения США резко упал.
Но даже если работающая женщина решается завести ребенка, возникает другая проблема: с кем его оставлять? Дело не в отсутствии детских дошкольных учреждений или института приходящих нянь, а в том, что представительницы среднего класса не хотят оставлять своих детей с малограмотными нянями-иммигрантками с Ямайки или воспитательницами из неблагополучных мексиканских семей, справедливо полагая, что они вряд ли привьют их детям аккуратность и интеллектуальную дисциплину, свойственную среднему классу.
Перед многими американскими семьями встала довольно жесткая альтернатива: либо мать продолжает работать, рискуя, что у ребенка, брошенного с няньками, со временем обнаружится задержка интеллектуального развития, либо мать остается дома, развивает у своего чада высокий IQ, но при этом рискует впоследствии не найти денег на дорогую частную школу или престижный колледж. К сожалению, замечает Барбара Эренрайх, феминизм пока не простирается настолько далеко, чтобы этот трудный выбор возникал не только перед матерью, но и перед отцом.
Россия: патриархальный ренессанс
Представления о мужчине как об основном кормильце семьи мало поколебались с момента вхождения России в рыночную экономику и даже успешно транслируются поколению.
В отличие от американских исследователей, анализирующих последствия радикального феминизма, отечественные исследователи отмечают своеобразный ренессанс патриархальной гендерной модели в обществах с переходной экономикой (Здравомыслова, Арутюнян 1998; Малышева, 2001).
Наиболее ярко он проявляется в ориентации мужчин на квалифицированный труд и высокие заработки, способные обеспечить семью, а женщин — на ведение домашнего хозяйства и воспитание детей. Подобное традиционное разделение гендерных ролей считалось преодоленным в советском обществе, ориентированном на равное участие мужчин и женщин в наемном труде и провозглашавшем (по крайней мере, на словах) полное равноправие полов (Баскакова, 1998).
Исключение женщин из высокодоходных групп населения происходит в силу традиционных взглядов (Малышева, 1996). В соответствии с социальным контрактом женщина воспринимается как хранительница семейного очага и на рынке труда продолжает рассматриваться как неадекватный партнер по сравнению с мужчиной.