— Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем мне меньше байка насчет мяса нравится.
— И что ж дальше?
— А дальше вот что: уж лучше мы с ним о том разговоры вести будем, как эту женщину победить. Кстати, что значит «танагер»?
— Это такая желто-красная с черным птичка, что живет на верхушках деревьев. — Бросает-Скалы немного подумал и усмехнулся. — Пожалуй, мне эта мысль нравится. Тяжкий Бобр на эту удочку попадется. Он сочинит для нас особое Песнопение, отдельно нас Благословит, чтобы мы могли убить эту ведьму. После этого ряды анит-а рассеются, как дым на ветру.
— В таком случае нам стоит двигаться поживее, а не торчать здесь, будто вороны на ветке.
— У тебя настроение изменилось?
— Нет — всего-навсего байку получше придумали для Тяжкого Бобра. После всего, что мы за эти годы видели, его нельзя не бояться. Я хорошо помню, что он сделал с Веткой Шалфея — и с другими. Мне не слишком хочется ссориться с таким человеком.
— Я думаю, нам в эту сторону.
Танцующий-с-Огнем взглянул на крутую тропу:
— Не уверен. А если она ведет в тупик? Нам тогда придется по ней же возвращаться.
Два Дыма надул щеки и шумно выдохнул.
— Я тоже не уверен. С тех пор прошло много времени. Я был молод тогда.
— Как твое колено?
— С тех пор как на него бизон наступил, кажется, еще никогда так хорошо не было.
Его спутник почесал в затылке:
— Я и не предполагал… Когда ты почти что сознание потерял, я подумал, что… ну, что я погиб. Я себе не доверяю.
— Тогда доверяй старому бердаче — и пойдем по этой тропе.
— А если ты ошибся?
Два Дыма глянул вниз. Извилистая тропа уходила в густую сосновую рощу. С обеих сторон скалы вниз шли отвесные склоны, по которым спускаться было невозможно. Впереди простиралась долина, серая при свете палящего солнца.
— Другая тропа на вид ничем не лучше. А если мы пойдем по широкой тропе, тебе придется Зреть Видения с дротиком в спине. Разве ты не чувствуешь, какая тропа ведет к цели? Прибегни к Видениям…
И в то же мгновение Два Дыма пожалел о вырвавшихся словах. Лицо Танцующего-с-Огнем исказилось болью.
— Я… я не могу. Я так растерян… — Он покачал головой. — Я только чувствую Силу. Но к ней невозможно обратиться просто так… если не Зришь Видение.
— Тогда пошли по этой тропе. Тут меньше камней. — И Два Дыма кивнул в сторону сосновой рощи.
— И не только поэтому. Смотри: замысел Танагер начал осуществляться, — махнул рукой Танцующий-с-Огнем.
По небу плыл прозрачный дымок.
— Если так, нам лучше с горы сойти. В такую сушь огонь распространится быстро. Мне отец рассказывал о первой засухе, а ему его отец рассказал. Тогда казалось, что весь мир в огне.
— Лишь бы только не так, как в моем Видении! Только не это! — Танцующий-с-Огнем побледнел. — Ладно, вниз так вниз.
На спуске Два Дыма внезапно утратил уверенность. Сила его от перелома ноги не защитит. А если не он — кто будет держать Волчью Котомку, когда его мальчик, его Маленький Танцор, начнет Зреть Видения и Танцевать с Огнем? Если, конечно, они до этого доживут.
— Эй! — донесся до них крик сверху. Танагер приветственно помахала рукой и сбежала по крутому склону, разбрасывая мелкие камешки.
Два Дыма устало вскарабкался обратно на узкую площадку.
Волосы Танагер были растрепаны, ноги дрожали; дышала она тяжело. Видно, прибежала издалека.
— Не сюда, — с трудом выговорила она, переводя дух. — Там тупик. Эта тропа ведет к отвесной скале. По ней одни олени ходят — там дальше кустарник растет, который они зимой объедают. Вы бы там полдня потеряли.
Танцующий-с-Огнем закрыл глаза и кивнул. Его охватила внезапная тревога.
— Зачем ты нас догнала? — спросил Два Дыма.
Танагер отвела глаза. Ее груди тяжело вздымались.
— Так Белая Телка сказала. Не знаю зачем. Сила… Она сказала, что если я это сделаю, то смогу спасти Красную Руку.
— За одним Зрящим Видения — другая Зрящая Видения, — негромко произнес Танцующий-с-Огнем. — А другая тропа?
— Она не слишком-то хороша, но приведет нас к Низким Людям Бизона, — ответила Танагер, гремя дротиками. — А когда мы с ними встретимся, ты Видением загонишь их на Звездную Паутину.
— Но почему именно ты? — допытывался Два Дыма. — Почему?
Она посмотрела на простиравшуюся перед ними долину:
— Белая Телка говорила что-то о равновесии, о Спиралях — мне и не понять. Мне перешла часть ее Силы. Мне кажется, она хотела, чтобы я ею воспользовалась. И я поклялась, что так и сделаю. Я обещала духам — там, где вы потели и убили волка, — что так и сделаю. Я слишком поздно поняла, что это священное место. Может быть, теперь я не оскорблю Силу.
Танцующий-с-Огнем рассеянно улыбнулся, глядя в пространство:
— Что ж, давайте надеяться, что никто из нас не оскорбит Силу. Времени мало. Куда идти?
Танагер подавила дрожь и указала дротиками:
— Туда.
Красная Яшма принесла Тяжкому Бобру кусок бизоньей вырезки, наколотый на зеленую ветку ивы. Мясо было завернуто в листья и нашпиговано шалфеем и ароматными травами, а затем зажарено в собственном соку. Мягкое и нежное, оно едва держалось на ветке.
— Принеси мне плошку, женщина.
Тяжкий Бобр заворчал, когда густой мясной сок потек по руке и попал на рукав его одежды для торжеств. Он осторожно стряхнул капли, проследив, чтобы на белоснежной шкуре не осталось ни пятнышка.
Лосиное Горло, Семь Солнц и Два Камня сидели перед ним на почетных местах, ожидая своей очереди. Огромный костер, разожженный посреди лагеря, привлекал ребятишек, подбрасывавших все новые и новые ветки. Женщины, наказанные за разные проступки, разламывали валежник, зажимая его между стволов деревьев.
Такая трата дров посреди лета казалась расточительством, но ведь к зиме лагерь должен будет передвинуться в другое место. Несколько воинов, оставшихся в лагере для охраны, прервали на время Танец и отдыхали в тени, перебрасываясь шутками и подправляя рисунки на теле, смытые кое-где потом.
Певцы тем временем продолжали свои напевы; они били в большой барабан. Их голоса звучали то громче, то тише, следуя мелодии Песнопения Девичьего Танца. На высоком шесте красовалась голова бизона. Она была особо Благословлена, чтобы наблюдать за Танцующими. Украшавшие ее орлиные перья колыхались на ветру.
Вокруг огня двигался хоровод девушек, повторяя движение солнца. Они прыгали и кружились в такт барабанному бою и пению стариков.
Тяжкий Бобр наблюдал за девушками, любуясь их атлетическим сложением, легкостью движений и кипучей энергией. На минуту он задумался о своей юности. Он никак не мог считаться хорошим Танцором. У юношей был свой Танец, требовавший отчаянных прыжков и скачков. Почему у него никогда не было такого же избытка сил? Он всю жизнь был склонен к полноте и однозначно предпочитал отдых в тени беготне и играм.
«Это потому, что я был не такой, как все, потому, что я думал. Мама это заметила. Она знала что к чему». Он стряхнул внезапный прилив грусти и заворчал вполголоса. Это страшное Видение сделало его раздражительным…
— Просто потому, что ты устраняешь наконец все, что еще могло тебе угрожать, — успокоил он самого себя.
— Что ты говоришь? — спросил Лосиное Горло.
— Ничего.
Он откинул голову назад и задумчиво жевал, наслаждаясь вкусом постного мяса.
— Когда мы наконец-то приближаемся к завершению наших трудов, самое время человеку подумать. Вспомнить, кем он был и чего достиг. Сегодняшнее Благословение обновляет наш дух. В то же время мы благодарим Вышнего Бизона и Вышнего Мудреца за то, что они даровали нам силу совершить то, что совершено.
— Лучше возложить надежду на дождь, — напомнил ему Семь Солнц. — В горах не хватит бизонов, чтобы прокормить столько людей. Даже анит-а пришлось расколоться, когда их стало слишком много. Именно тогда Племя Белого Журавля и переселилось на равнину.
Тяжкий Бобр сурово взглянул на старика. Неужели он так и будет все время колючкой, проткнувшей подошву мокасина?
— Мне кажется, ты заблуждаешься, мой старый друг. Засуха была нам послана в напоминание о том, что наши труды еще не завершены. Образ жизни анит-а продолжает оскорблять Мир Духа. Когда мы разобьем их окончательно и захватим горы, засуха прекратится. Как это уже и случилось однажды — когда мы очистили Племя и отогнали врагов.