Я не мог дождаться, когда «Мароро» прибудет на Камбару. Добравшись наконец до места, мы пошли со стариком к берегу на противоположном конце деревни, куда раньше не заходили. Там я увидел двойной корпус друа, перед которым все другие лодки с балансирами, лежавшие поблизости, казались карликами. Этот друа, конечно, был далеко не тех размеров, как гиганты прежних времен. Длина его не превышала тридцати футов. Но тем не менее он был построен по типу старинных кораблей, которые были мне так хорошо знакомы по моделям и рисункам.
Пока мы тщательно осматривали друа, старик направился к группе хижин, крытых листьями, и ненадолго исчез. Примерно за час он наносил на берег целую кучу вещей: сложенный парус из панданусовых циновок, два рулевых весла по пятнадцать футов длиной, мачту, несколько кругов каната, два длинных бамбуковых шеста. Вокруг нас столпились довольно равнодушные зрители.
По указаниям старика мы расправили заплесневелый треугольный парус и привязали к двум его длинным сторонам бамбуковые шесты. Четверо мужчин установили мачту, остальные наносили жердей, чтобы подложить под днище, и совместными усилиями нам удалось столкнуть друа в сверкающую голубую воду лагуны.
Ману, Ситивени, Джеф и я с волнением поднялись на борт друа. К нам присоединилось еще шестеро мужчин. Они поставили парус так, чтобы его вершина, образованная двумя бамбуковыми шестами, была обращена книзу и вошла > углубление в носовой части большего корпуса. Какое-то мгновение парус свободно плескался. Затем он наполнился ветром, и я почувствовал, как огромное судно рванулось перед. Старик стоял на корме, обхватив конец рулевого весла.
— Винака, винака! — крикнул я ему.
Он широко улыбнулся в ответ.
Друа уже несся с головокружительной скоростью. Через палубу перелетали брызги воды, рассекаемой носами друа, а сзади, за его двойной кормой, оставался пенистый белый след. Ману сказал мне, что раньше старик часто отплывал с острова в семь часов утра и к полудню добирался до острова Лакемба, который находится в пятидесяти милях. Средняя скорость Друа таким образом составляла не менее десяти миль в час. Этому нетрудно было поверить, так как мы быстро перегнали лодку с подвесным мотором со шхуны «Мароро», которая попыталась следовать за нами.
Прежние друа были настолько быстроходными, что при определенных условиях могли догнать европейский парусник. Их очень боялись, потому что они часто отправлялись в погоню за проплывавшими мимо островов Фиджи торговыми судами, а на борту у них было до сотни воинов. Однако капитаны европейских кораблей нашли способ ускользать от друа. Если плыть так, чтобы ветер дул прямо в корму, то друа не может следовать за кораблем, потому что, когда огромные паруса друа наполняет сильный попутный ветер, нос его опускается в воду и друа тонет.
Когда мы вышли в открытое море, я легко представил себе, как это может произойти. Хотя погода не была штормовой, море за рифами было неспокойным. Открытая палуба, на которой мы сидели, находилась не на гаком расстоянии от поверхности воды, как у европейских судов, а всего лишь в футе от нее, поэтому волны часто перехлестывали через нос и окатывали нас с головы до ног.
Для доступа внутрь обоих корпусов в палубе имелись два люка. Заглянув в них, мы увидели, что в трюме набралось несколько дюймов воды. В этом не было ничего удивительного, так как лодку долгое время не спускали на воду и многие стыки, вероятно, стали протекать. Мы с Ману спустились в люки и начали вычерпывать воду, а вокруг нас скрипели корпуса мчавшегося вперед друа.
Вскоре нам надо было поворачивать и возвращаться на остров. Однако лавирование представляло очень сложную и трудную операцию. Друа не может сделать простого поворота, так как более короткий корпус всегда должен быть с наветренной стороны, выполняя функции балансира. Если же он окажется с подветренной стороны, то при такой высокой мачте погрузится под воду и вся лодка перевернется. Поэтому изменение курса осуществляют совершенно по-иному. Друа продолжал идти на полной скорости, а в это время двое мужчин пробрались к носу обеих лодок. Капитан встал около каната, на котором парус был подвешен к мачте. По его команде мужчины ухватили парус и побежали с ним вдоль палубы, чтобы вставить в выемку на другом конце корпуса. Таким образом корма стала носом. Капитан перебежал на противоположный конец лодки и схватил другое рулевое весло. Несколько мгновений парус ожесточенно плескался, затем, когда лодка наконец повернула, ветер снова наполнил его, и мы пошли другим курсом. Нетрудно представить, какие требовались огромные усилия и искусство, чтобы при сильном ветре переставить парус длиной в шестьдесят футов.