Минусов отворил дверцу, она села рядом, на «пассажирское» кресло, сказала:
— Кошмар какой-то… Извините, Максимилиан Гурьянович…
— Виноват я: не полагается оставлять новичка наедине с машиной. Помните — и грабли стреляют… Нарушил инструкцию. Понадеялся на вашу педантичность учительскую, простите. Но машина провоцирует. Это установлено: севший за руль теряет часть своей воли. Кто сколько — от характера.
— Буду слушаться.
— Привыкайте, Ольга Борисовна. Ваша жизнь теперь станет иной — придется слушаться, подчиняться, выслушивать. Даже простой уличный знак, какового вы никогда не примечали, — указующий перст для вас. А что натерпелись страху сразу, может, и хорошо: останется в душе маленькая зарубочка, и будет она вас предостерегать. Нечто подобное и со мной произошло вначале… По крайней мере, вы поняли, что красивая коробочка на быстрых колесиках — не игрушка.
Ольга Борисовна осторожно повернула голову, оглядела руль, затем приборную панель, опустила глаза к рычагу скоростей, педалям, словно бы ища в чем-то скрытую причину своей беды, и отвернулась так же неторопливо, еле слышно вздохнув.
— Давайте я повожу, а вы понаблюдайте. Смотрите сюда. Буду делать как в замедленном кино.
Заведя мотор и дав поработать вхолостую. Минусов снял ручной тормоз, выжал левой ногой педаль сцепления, включил первую скорость и, понемногу отпуская педаль сцепления, носком правой ноги утоплял акселератор, прибавляя обороты мотору. Автомобиль напрягся, что-то нужное и точное свершилось в его внутренностях, он вздрогнул и мягко, почти неприметно покатился. Минусов снова выжал педаль сцепления, включил вторую скорость, затем, через минуту, третью. «Запорожец» начал выписывать по ровной молодой траве луга широкие, плавные круги, будто снижающийся самолет; и это впечатление усиливалось еще потому, что от колес не оставалось видимого следа. Минусов снял скорость, переведя рычаг в нейтральное положение, показал, как автомобиль останавливается сам. И снова молча, медленно, чувствуя нахмуренный, цепкий взгляд Ольги Борисовны, повторил все сначала. После двадцатого или двадцать пятого раза сказал:
— Вот такой примитивной работой будете заниматься, пока на расхочется ездить на личном транспорте.
«Представьте себе трубопровод диаметром в один метр или больше, в зависимости от необходимой производительности, уложенный в траншею и засыпанный землей. Он никому не мешает, его никто не видит. И по трубопроводу бегут поезда из контейнеров со скоростью шестьдесят и больше километров в час. Движение их обеспечивается минимальным избыточным давлением воздуха, создаваемого установленными в начале и на трассе трубопровода воздуходувными станциями.
По трубопроводам могут перемещаться как отдельные контейнеры, так и составы из них. Колеса контейнеров покрыты слоем резины или, к примеру, полиуретана, и это тоже немаловажно: трубопровод почти не изнашивается, вся система работает бесшумно… Транспортировка различных грузов — сырье, готовая продукция, сельскохозяйственные продукты, почтовые отправления, бытовые отходы и многое другое — будет производиться также в контейнерах…
Контейнерные трубопроводы характеризуются самой высокой по сравнению с другими видами транспорта производительностью труда: в десять — пятнадцать раз большей, к примеру, чем в автотранспорте… Транспортировка в контейнерах по трубопроводу — революция в основах транспорта…»
Минусов отодвинул журнал со статьей «Транспорт будущего» и некоторое время сидел, невидяще уставясь в зарешеченное окно сторожки. Там зеркальными пятнами промелькивали автомобили, от гаражей слышались приглушенные голоса, а он не двигался, боясь помешать себе обдумать до конца поразившую его мысль. Именно поразившую. Минусов четче, зримее старался постигнуть суть этой «технической революции». И вот он тихо засмеялся, вскочил почти по-молодому, зашагал от стола к двери тесной сторожки.
— Что же это получается? — заговорил он, позабыв, как часто с ним случалось, что рядом никого нет. — Потрясающе получается! — Ему припомнился огромный, дымный, рычащий моторами карьер в Мирном, суета машин, чумазые лица шоферов, морозы, поломки, ругань, адски тяжелая усталость… — Построить один кольцевой трубопровод — кимберлитовая руда сама потечет на фабрику. Долби, наполняй контейнеры… Не нужны станут в будущем многие дороги, тысячи грузовиков, и нам, шоферне, придет отставка… Слышишь, Алешка Коньков? Жаль, не дожил, торопился жить, верил автомобилю, как самому надежному другу, думал, не будет конца его веку. А вот глянь! — Минусов ударил ладонью по раскрытому журналу. — Глянь, прочитай, хоть ты и презирал всякое чтиво. Каюк нашему родному транспорту. Скоро. Может, я еще доживу!