Я развернул на темном мраморном столике "Гурманку" и стал рассматривать Людмилу, сфотографированную в переднике возле отмытой до блеска кухонной плиты; она приглашала читателей обратить внимание на серебряное блюдо, где красовалось изысканно сервированное кушанье. Пока я изучал это произведение искусства, Людмила сказала:
- Композицию придумал Тим.
- Сразу видно, - откликнулся я, - что-то вроде рагу из альбатроса с овощами и шоколадным соусом.
- Не угадал, - улыбнулась Людмила. - На следующей странице Тим дает пояснение: фарш из камбалы с артишоками и рисом под шафрановым соусом. После съемок я сама это пробовала.
Я взял ее руку, пощупал пульс:
- И слава богу, осталась в живых.
Официант принес мороженое; похоже, он не понял, что перед ним сидит фотомодель; скупо обронив несколько слов, он разложил мороженое в две вазочки, тут же попросил расплатиться и удалился, что вызвало у меня чувство странной досады. Я ожидал от него по крайней мере удивления. Кажется, Людмила отнеслась к тому, что ее не узнали, совершенно равнодушно, ложечкой ела мороженое, орудуя ею все быстрее и быстрее, при этом она несколько раз посмотрела за окно в сторону магазина хозяйственных товаров. Неожиданно встав, извинилась, сказала, что придет через несколько минут, и, выскочив из кафе, направилась прямо к магазину, грациозно лавируя между машинами. Глядя ей вслед, я осознал, до чего беспокоюсь за нее.
Вещь, которую она поставила передо мной, была обернута в подарочную бумагу салатного цвета, усеянную разноцветными пчелами в стремительном полете.
- Мне хотелось бы отблагодарить тебя маленьким подарком, Хайнц, - тихо сказала Людмила.
- Но за что? - удивился я. - Меня не за что благодарить.
- Достаточно, чтобы я знала, за что, - сказала она и добавила: - Если хочешь, можешь развернуть прямо сейчас, я увидела это впервые у Тима.
Я развязал веревочку, развернул оберточную бумагу и извлек картонку, на которой была изображена стеклянная скороварка. Я был настолько поражен, что сумел лишь выдавить из себя:
- Что это?
Людмила с торжествующим видом стала подробно повторять услышанное ею от Тима:
- Тебе надо обязательно попробовать варить на пару, - сказала она, - пар сохраняет все ароматы, вода разжижает вкус, убивает его, а пар ничего не портит, он лелеет каждый нюанс. Тим утверждает, что скороварка помогает воздавать должное натуральным свойствам продукта.
Пока я читал приложенную к картонке инструкцию, Людмила поведала, что Тим выплатил ей первый аванс и посоветовал обратиться ко мне за консультацией по налогам на гонорар.
- Когда я сама попробовала с этим разобраться, у меня голова кругом пошла, - вздохнула она.
Потом спросила:
- Тебе нравится?
- Еще бы, - ответил я, - конечно, нравится, только подарок порадовал бы меня еще больше, если бы мы смогли опробовать его вместе.
- Так и сделаем, - пообещала Людмила. - Договоримся после урока.
Я окончательно растерялся, когда Людмила поблагодарила меня за то, что я принял ее подарок.
В дверь постучали, я машинально откликнулся: "Войдите!", но это был не Пюцман, а капитан Бродерсен. Он спросил, нет ли у меня хорошего клея: поливая петунии, он ненароком задел одного из фарфоровых мопсов. Я был рад оказать услугу хозяину моей квартиры и, недолго покопавшись у себя, нашел то, что ему требовалось. Перед тем как уйти, он скосил глаза в кухню и громко спросил:
- Ваш коллега? Тоже книжки пишет?
- Налоговый инспектор, - объяснил я, - проверяет мои финансовые дела.
- Ох, как мы этих типов любим, а? - подмигнул мне капитан Бродерсен. Не понижая голоса, он проговорил: - Главное, не вешать нос, мы и не в таких передрягах бывали; если что, всегда к вашим услугам.
Я открыл ему дверь. Громко, чтобы слышал Пюцман, сказал:
- Налоговые инспектора бывают и вполне разумными людьми. - Мельком заглянув на кухню, я увидел, как Пюцман, морща лоб, что-то подсчитывает.
Следующее занятие в Маккензеновских казармах приняло неожиданный оборот. Я собирался хотя бы вскользь ознакомить своих слушателей с темой "Налоги в ФРГ", по крайней мере обозначить кое-какие тропинки, которые помогут не заплутать в дебрях налогового законодательства, однако уже в самом начале урока хитроватый старичок, бывший кожевник, поднял над головой свежий номер "Гурманки" и предложил нам с Людмилой поговорить сегодня о кулинарии. Это предложение было с радостью поддержано всеми прочими слушателями, поэтому нам не оставалось ничего иного, как рассказать о кулинарных фантазиях Тима. Общее веселье заразило Людмилу, меня восхищало ее остроумие и та находчивость, с которой она помогала подобрать точное русское понятие для яств, нашим слушателям совершенно неизвестных. Ей каким-то образом удалось объяснить по-русски, что такое "телятина в соусе из авокадо", на что похожи "фаршированные сливами голуби с розмариновой подливой" и как выглядит "черепашье консоме". Наши слушатели подталкивали друг друга локтем в бок, прыскали от смеха, одна толстуха передернула плечами, будто отгоняя от себя некое наваждение, да и глаза Сергея Васильевича как-то рассеянно блуждали по сторонам, словно он уже прислушивался к воздействию на свой организм неведомой отравы. Бывший кожевник пустил журнал по рукам, все разглядывали обложку, сравнивали ее с оригиналом, причем на многих лицах проступало явное одобрение. Фотография Людмилы несомненно оживила наше занятие; заговорили даже те, кто обычно отмалчивался с выражением безучастной покорности на лице, которая вырабатывается за годы трудной судьбы; им хотелось узнать, как здесь консервируются различные продукты, не вредны ли используемые при этом химикаты.