Малыши с увлечением освоили эти немудрёные приспособления и росли смелыми. Им было намного легче, чем нам.
Мы были изнежены с детства. А они с колыбели впитывали в плоть и кровь тайны дикой природы, умение приспосабливаться к окружающей среде, решительность и упорство.
Выжить могли только самые сильные!
Естественно, всю тяжёлую работу делали старшие, а маленькие были заняты играми. Да мы и ограждали их от нелёгкого труда. Многие считали, что они ещё успеют потрудиться.
Как-то незаметно малыши подросли. Вскоре между ними началась непонятная скрытая вражда.
Для нас они по-прежнему оставались маленькими, а на самом деле это были подростки, почти взрослые девушки. Они разбились на несколько враждующих группировок, каждая из которых стремилась верховодить в играх: начались драки, иногда кровавые.
В различных состязаниях на силу и ловкость особенно выделялась группа под предводительством Рэч, самой сильной и выносливой девочки.
Внешне очень миловидная и привлекательная, с кроткими серыми глазами и удивительно светлыми, отливающими золотом волосами, Рэч обладала неукротимым и решительным характером. Будучи несомненным лидером среди подростков, Рэч не терпела над собой никакой власти. Наконец, мы, ставшие уже взрослыми женщинами, собрали наших юных девушек и попытались объяснить, что им пора браться за работу. Ведь они выросли, потребляют значительно больше еды, а мы, измотанные в поисках пищи и другой домашней работой, вправе надеяться на помощь.
Рэч решительно воспротивилась и от имени подростков заявила, что кормить младших входит исключительно в обязанности старших, а если они перестанут делать это, она знает, как их заставить. Вот к чему привело наше благоговение перед малышами.
Оказывается, мы их избаловали до такой степени, что труд казался для них тягостью и обузой.
Разумеется, играть и веселиться значительно легче, чем с утра до вечера бродить по окрестным лесам, собирая съедобные плоды, ягоды, коренья и ловить рыбу в лагуне.
Мы были вынуждены уступить, посчитав, что всё уляжется и наши «милые детки» образумятся. Если бы мы знали тогда, чем всё это кончится, то каждая из нас скорее отрубила бы себе руки, чем позволила свершиться непоправимой беде.
Прошло два периода.
В тот злосчастный вечер пришла моя очередь караулить горящий в нашем единственном очаге огонь. Впервые мы зажгли его от единственного увеличительного стекла, обнаруженного в кармане платья одной девочки. Это стекло, наше главное богатство, было поручено хранить мне общим решением девочек ещё в первые дни пребывания на Ярте.
В нём была маленькая дырочка и я, вдев в неё прядь своих длинных волос, накрепко привязала.
Незадолго до наступления ночи пришла плачущая Нара и сказала, что ей было видение, что мне грозит опасность и надо немедленно скрыться. Я попыталась успокоить её, хотя сама изрядно расстроилась.
Дело в том, что Нара неожиданно замкнулась в себе, постоянно плакала. В её поведении обнаружились некоторые странности. По ночам она почти не спала, а бормоча, отрешённо бродила по селению. Её чёрные волосы неожиданно быстро поседели. От слёз глаза покраснели, стали плохо видеть. Под ними набрякли мешки. Лицо спуталось сетью морщин. И молодая цветущая женщина внезапно превратилась в слепую старуху.
Дети, как правило, не любят слабых и убогих. Они постоянно насмехались над Нарой. Особенно ей доставалось от Рэч, которая буквально издевалась над слепой.
Я тогда забрала её в свою хижину, где жила вместе с Диорой, одной из малышек, превратившейся в подручную Рэч.
Глядя на полыхающее в очаге пламя, я уснула. Очнувшись, обнаружила, что лежу связанной в центре поселения. Рядом со мной, тоже связанными, лежало множество женщин, в том числе и Диора.
Нары с нами не было.
Напротив столпились девушки под предводительством Рэч. Она, зловеще улыбаясь, в упор смотрела на меня.
— Ну, что скажешь, милая Гери?
— А что мне надо сказать? – удивилась я.
— А ты не знаешь? – ехидно осведомилась Рэч.
— Конечно, нет, – спокойно ответила я.
— Ах, бедняжка, она не знает! – уже угрожающе прошипела Рэч. – А где огонь? Почему погас наш вечный огонь? Кто ответит за это? Гери доверили караулить огонь в эту ночь, а она заснула! Кстати, почему я не вижу Нары? Ведь вместе с Гери и Диорой в этом гнезде бездельниц живёт и Нара! Приведите её сюда, немедленно приведите! – обратилась Рэч к своим приспешницам.
Те послушно побежали в хижину и выволокли оттуда слабо упирающуюся плачущую Нару. Слепую женщину усадили у ног Рэч. И вдруг, тряся головой, покрытой неопрятными космами седых волос, хриплым голосом она пробормотала, указывая пальцем в небо:
— Я предсказывала это, но меня не слушали. Я предупреждала, но мне не поверили…
Рэч злобно рассмеялась и проговорила:
— Теперь наша сумасшедшая Нара будет нашей пророчицей! Отныне каждый вечер мы с нетерпением будем ждать её предсказаний.
За спиной Рэч раздался дикий хохот её подручных. Рэч резко повернулась и отвесила рядом стоящей девушке такую звонкую затрещину, что та еле устояла на ногах.
— Молчать! Прекратить смех! Прекратить немедленно! Отныне всё будет иначе! Вы будете делать всё, что скажу я. А я… я буду выполнять предсказания Нары. Пускай теперь кто-нибудь попробует перечить мне.
Затем Рэч подошла к связанной Диоре и пнула её ногой в бок:
— А ты чего разлеглась здесь? – удар, видимо, был достаточно сильным, ибо Диора сразу завопила от боли и запричитала:
— За что? Сначала велела мне усыпить всех старших, а теперь бьёшь?
Наступило гнетущее молчание. Лицо предводительницы побелело от гнева, глаза налились кровью.
— Ах, ты ещё лгать?! На костёр её, сжечь немедленно! – злобно рявкнула Рэч.
Её прислужницы тут же схватили Диору за ноги, поволокли к куче сломанных стволов, сухих веток и швырнули на неё бедную девушку.
— Так, а теперь поищем стёклышко! Если мне не изменяет память, оно находится у Гери. Той самой Гери, которая сегодня ночью заснула и не сберегла наше богатство. Она не сумела сберечь огонь!
Рэч подскочила ко мне и рванула увеличительное стекло вместе с прядью волос.
От невыносимой боли я потеряла сознание. Пришла в себя глубокой ночью. Руки и ноги были свободны. Я попробовала изменить положение онемевшего тела. Однако едва шевельнулась, как острая боль над виском пронзила череп и я застонала. Рядом послышался шорох, на мой горячий лоб легла прохладная влажная рука. Сразу полегчало.
Я спросила, кто со мной. Оказалось, это была Юрда, хрупкая и болезненная девочка. Не знаю, как она смогла вообще выжить. Правда, у неё было одно, пожалуй, самое главное достоинство в нашем положении.
Она умела лечить. Непонятно, как это ей удавалось, но Юрда останавливала кровь, зажимая на теле только ей известные места. Хорошо залечивала любые раны. По наитию собирала травы, приносившие облегчение. Она не раз спасала заболевших малышей.
Однажды она вырвала из рук смерти и Рэч, которую, когда она была ещё маленькой, покусал хищник.
Не знаю, помнит ли сама Рэч об этом, но у неё в верхней части бедра до сих пор виднеется белая отметина от клыков зверя.
Юрда смачивала ладони в пахучей жидкости и прикладывала их к моему воспалённому лбу. Она всхлипывала, и слёзы падали на моё лицо.
— Что ты всё время плачешь? Мне уже не больно, – сказала я.
— О-н-ни… Они её съели, – выдавила Юрда и зарыдала.
— Как съели? Кого?
— Её… Диору.