Обращение Людовика с Уориком не дает нам никакого представления о истинных чувствах короля по отношению к графу, более того, слишком очевидно, что в его интересах было использовать его так, как он это сделал. Вернувшись на трон, Ланкастерский дом вполне мог разорвать союз с Францией, чтобы укрепить свои позиции, а зная ее анжуйские претензии и мстительность не было причин полагать, что королева Маргарита когда-нибудь проявит благодарность к своему французскому кузену. С другой стороны, Людовик знал, что может рассчитывать на преданность Уорика, поскольку граф, не имея права претендовать на английский трон, не мог действовать без поддержки, и если в день победы жажда мести заставит королеву Маргариту отказаться от своей клятвы, единственным убежищем для Уорика вновь станет король Франции. Однако, похоже, что Людовик действительно чувствовал некоторое родство между собой и Ричардом Невиллом, в котором его упрекали враги. Подобно ему и его великому другу Франческо Сфорца, граф был политическим авантюристом, человеком, который осмелился бросить вызов обычаям своего времени, который не мог положиться ни на кого, кроме себя, и который знал, как использовать открывающиеся перед ним возможности. Наконец, Уорик был предан, правда, из корыстных побуждений но Людовик предпочитал такую привязанность той, которую навязывают феодальные узы, и несмотря на свой политический цинизм, король никогда не был равнодушен к преданности. Именно в письме к Жану Бурре мы находим наиболее точное выражение его чувств к Уорику:
Монсеньёр дю Плесси, вы знаете, как я желаю, чтобы Монсеньёр Уорик вернулся в Англию, поскольку кроме радости от его возвращения мне бы доставило величайшее удовольствие возобновление раздоров в королевстве Англия а также возможность избежать трудностей, которые могут возникнуть в результате его более длительного пребывания здесь.
После церемонии, которая состоялась 25 июля в Анжерском соборе, Людовик написал Бурре с явным удовлетворением и не без некоторой иронии: "Сегодня мы заключили брак королевы Англии и его [графа Уорика]…".
В последний день июля в сопровождении Джаспера Тюдора, графа Пембрука, и графа Оксфорда Уорик отправился в Валонь, где он создал свой штаб и должен был завершить подготовку к экспедиции. В тот же день королева Маргарита и принц Эдуард отправились в Амбуаз, где к ним должны были присоединиться жена и дочери Уорика. Уорик выразил желание присутствовать на свадьбе своей дочери, прежде чем рисковать своей жизнью в Англии, но сам король Франции не мог надеяться получить вовремя папскую диспенсацию, требуемую по причине кровного родства (Джоана Бофорт, прабабушка Анны Невилл, была единокровной сестрой Генриха IV, прадеда принца Эдуарда), поэтому Уорику пришлось довольствоваться обещаниями Людовика о королевском обращении с его дамами в Амбуазе и о том, что свадьба его дочери будет отпразднована со всей необходимой пышностью и церемониями.
Людовик XI ссудил Уорику достаточно денег, чтобы тот обеспечил своих людей продовольствием и оружием и хорошо заплатил своим морякам, но бургундский флот теперь блокировал нормандские порты, в которых укрылись корабли графа и адмирала Франции. Узнав, что бургундцы начали опустошать побережье, король поспешил в Нормандию, чтобы организовать оборону: "Вы знаете, каким ударом для меня будет, — писал он магистру двора, — если они [бургундцы] не встретят там должного сопротивления". 5 сентября он был в окрестностях Байе и, похоже, воспользовался возможностью навестить Уорика, который в это время находился в Валони, примерно в сорока милях. Король, должно быть, размышлял, не провалятся ли его планы, как вдруг пришла новость, которая дала ему надежду. 6 сентября он узнал, что сильный шторм рассеял бургундские корабли, отогнав их на север в сторону Шотландии и Голландии. На следующий день французский адмирал смог выйти в море, чтобы присоединиться со своими кораблями к флоту Уорика в Сен-Васт-ла-Уг, а 9 сентября, при благоприятном ветре, граф наконец отплыл в Англию. За успех его дела король Людовик принес в дар Нотр-Дам-де-ла-Деливранс в Кане большую свечу, шесть священных сосудов и свое собственное изображение, отлитое из воска. Что касается его самого, то он дал обет посетить с паломничеством аббатство Нотр-Дам-де-Сель в Пуату: нельзя было пренебрегать ничем, что могло бы благоприятствовать экспедиции Уорика.