Но никто лучше него не знал, насколько катастрофическим было восстание крупных феодалов. Это привело к увеличению на 200.000 ливров пенсий, которые он ежегодно выплачивал принцам. Это стоило ему Пикардии и городов на Сомме. Из-за этого он потерял Нормандию, гордость короны. Под взглядами своих подданных он был вынужден вести унизительные переговоры с амбициозными французскими баронами. В Монлери предательство лишило его блестящей победы, а в Париже оно лишило его удовольствия видеть, как враги отступают под ледяными октябрьскими дождями. Однако Людовик не забывал, что именно по результатам судят о том, как следует вести свои дела.
И снова король извлек ценный урок из своих ошибок, и время вскоре докажет это. Он также мог радоваться тому, что королевство тоже чему-то научилось: как выразился один сатирик в одном из своих произведений, этот год был "годом, из которого все извлекли уроки".
И теперь джинн был выпущен из бутылки.
16. Хитрец
Труднее всего Людовику было смириться с потерей Нормандии, однако он ничем не выдавал своих чувств.
Король снова замкнулся в себе. Направляясь на юг, он покинул Париж, затем Монлери, а затем добрался до Орлеана, куда прибыл около 18 ноября. Жан-Пьеру Панигароле он сказал, что решил провести там большую часть зимы, потому что, "будучи владыкой Луары, он находился в центре своего королевства" и мог "узнать, не замышляют ли его враги что-то против него". Вторая часть этого замечания была лишь полуправдой: на самом деле больше всего его интересовали собственные планы.
Король остановился в городе и разместил свой Совет в доме, примыкающем к его собственному; между ними была построена галерея, чтобы его приходы и уходы были скрыты от посторонних глаз. Проводя долгие часы взаперти со своими капитанами и советниками, получая отчеты от своих гонцов, диктуя свои письма, он вел себя как человек, с нетерпением ожидающий момента, чтобы начать действовать.
До Панигаролы дошли завуалированные намеки на изменения, которые, как он ожидал, произойдут "прежде чем пройдет слишком много времени", странные предположения, внушенные графу де Шароле, заигрывания короля с герцогом Бурбонским, тайные связи с определенными сторонниками определенных баронов, все эти, казалось бы, не связанные между собой маневры начали раскрывать существование плана, целью которого являлась Нормандия. Сама идея повторного завоевания этого герцогства, казалось, принадлежала к области мечтаний; однако, если она и казалась вероятной для реализации в течение длительного времени, условия, которые позволили бы ее осуществить, были совершенно ясны: чтобы это произошло, Бургундия должна быть выведена из игры, а Нормандия должна была пережить период волнений. Но король Франции не собирался оставлять на усмотрение Фортуны обеспечение этих условий.
Когда в Вилье-ле-Бель Людовик и граф де Шароле составляли брачный контракт для принцессы Анны, они включили в него пункт, который был, по меньшей мере, странным. Как мы уже видели, графство Шампань должно было служить залогом приданого; на этой территории, однако, король сохранял определенные привилегии, в частности, право собирать налоги; если же "в результате смерти или иным образом" герцогство Нормандия возвращалось к королю, граф де Шароле мог свободно распоряжаться Шампанью при условии принесения простого оммажа государю. Это положение должно было заставить графа де Шароле задать себе вопрос: поскольку он помог брату Людовика завоевать его новое герцогство только для того, чтобы отделить от короны большую провинцию, не в его ли интересах теперь потрудиться над тем, чтобы получить такую провинцию для себя, помогая королю вернуть Нормандию? По поводу этого герцогства, в момент расставания с ними, Людовик дал своему брату и герцогу Бретонскому прекрасный совет, которому, как он надеялся, они не последуют. "Будьте осторожны!" — сказал он им с заботой. Он прекрасно знал, что отношения между двумя герцогами сейчас настолько натянуты, что для ссоры нужно совсем немного и Нормандия не была достаточно богата, чтобы удовлетворить надежды всех членов их свит.
Любопытные персонажи прибывали в Орлеан, где они вели долгие беседы с королем, а затем исчезали, такие как Пьер Дориоль, бывший королевский офицер, но в то время считавшийся сторонником герцога Нормандского, или Таннеги дю Шатель, один из тех, кто бежал из Франции, чтобы поступить на службу к герцогу Бретонскому, когда Людовик взошел на трон. В окружении двух герцогов были еще люди, которые поддерживали тайные отношения с королем Франции и внимательно следили за первыми признаками неприятностей в Нормандии. С момента их отъезда из Парижа Людовик следил за каждым шагом своего брата и Франциска II.