Его девизом, продолжал он, всегда будет: Sapiens nihil invitus facit (Мудрый человек никогда не делает ничего против своей воли). По его мнению, настоящим королем его делал не святой елей, которым он был помазан во время коронации, и не длинная череда его королевских предков, а его готовность взять на себя всю ответственность за судьбу Франции.
Часть вторая.
Первые шаги
17. Перон
В течение года, с весны 1466 года до весны 1467 года, Людовик XI оставался в долине Луары. Это было новое затворничество, но на этот раз он сам навязал его себе. Он подвел итоги: проанализировал свои потери, ошибки, ресурсы и заговоры принцев, которые вскоре всплыли на поверхность. Людовик вновь наслаждался французской сельской местностью. Долгие охотничьи вылазки компенсировали часы, которые он посвящал неустанному изучению информации и слухов, привезенных его агентами, по которым он пытался угадать намерения своих врагов. Если совершались ошибки, он никогда не винил никого, кроме себя, так как считал, что король должен отвечать за все сам.
В первые несколько недель этого затворничества он иногда с удовольствием предавался галантности или, по крайней мере, создавал впечатление таковой. Миланский посол имел возможность провести восхитительный полдень в саду какого-то замка, куда его пригласила красивая молодая девушка, которую называли просто "мадемуазель" и которая, очевидно, была подругой короля. Сопровождая Людовика в поездке, он отметил, что Его Величество охотился почти каждый день, "и чаще всего рядом с дамой в седле". Поздней весной 1466 года богемское посольство, возвращавшееся из Англии, остановилось в Анжере, чтобы посетить короля Рене, а затем отправиться ко двору французского короля. После изысканного гостеприимства, оказанного им Рене — "веселым и приятным стариком" — богемцы нашли резиденцию Людовика "убогой", хотя их впечатлили шестьдесят носильщиков и охранников", которые тщательно следили за всеми перемещениями гостей. По их словам, король был "человеком среднего роста, с черными волосами, коричневым лицом, глубоко посаженными глазами, длинным носом и короткими ногами".
Что касается королевы, которая также дала им аудиенцию, то "было очень жаль, что она была женщиной заурядной красоты". Людовику было 43 года, и он стремительно старел. Однако, если, он становился все более труднодоступным для посторонних, он не утратил своей пылкости. Он никогда не уставал от своих долгих поездок или бесконечных размышлений.
Однако с течением времени полотно его жизни постоянно обогащалось новыми мотивами.
Анжуйский дом никогда не оставлял Людовика XI в покое; однако вскоре он нашел возможность оказать ему услугу и тем самым временно избавить себя от постоянного беспокойства, которое он ему причинял. Весной 1466 года он, наконец, разрешил герцогу Иоанну Калабрийскому прибыть ко двору. По словам Панигаролы, до того, как его импульсивный кузен прибыл в Мен-сюр-Луар, Людовик "тщательно осмотрел каждую комнату замка и, обнаружив тайный вход, о котором он не знал, приказал перекрыть его".
Вскоре королю надоели неаполитанские фантазии и попытки герцога Иоанна главенствовать в его Совете. Однако, неожиданно, Испания открыла перед анжуйцами новые перспективы. Всегда непокорные каталонцы, объявили намерение выбрать короля Рене и его наследника для защиты своего дела против Хуана II Арагонского. Людовик XI мог пообещать им свою поддержку без особых затрат. Поэтому он разорвал дипломатические отношения с Хуаном II и предоставил герцогу Иоанну войска и немного денег. Без малейших угрызений совести он сообщил Панигароле, что отправляет своего кузена в Испанию, "чтобы тот больше не доставлял хлопот при дворе, а только каталонцам". Когда герцог уже собирался уезжать, королю удалось заставить Иоанна отдать печать своего дяди, Карла, графа дю Мэн. Эта печать, которую Карл отказался доверить кому-либо, кроме своего верного племянника, подтверждала клятву верности, которую он дал Лиге общественного блага в обмен на гарантию своего статуса. Имея в руках доказательства его измены, Людовик поспешил сместить Карла с поста губернатора Лангедока и, подвергнув его унизительному допросу, помиловал только при условии, что он останется дома и перестанет вмешиваться в государственные дела.