Вопрос о Вальтеллине был очень важен: Франция противопоставила себя не только Испании, но и папскому престолу. Поэтому Ришельё считал нужным показать всем, что политика Людовика XIII не является капризом, и созвать для этой цели широкую ассамблею. Король с ним согласился.
В Овальном зале дворца Фонтенбло 29 сентября 1625 года поставили два трона — для Людовика XIII и Марии Медичи. Напротив стояли принцы крови, герцоги, маршалы, вельможи, прелаты, магистраты и высшие чиновники Парижа — Большой совет. После краткого слова короля о цели собрания канцлер д’Алигр подробно изложил «дело Вальтеллины», обличив уловки Испании и настаивая на продолжении военных действий. Маршал Шомберг назвал предложения папского легата химерой и тоже высказался за войну под одобрительные возгласы с мест. Только кардинал Ларошфуко начал было призывать к миру, но король не дал ему договорить и предоставил слово Ришельё. Тот заявил, что Барберини «приехал во Францию не ради установления мира, а пособничая испанцам, чтобы ослабить решимость французской короны, усыпить бдительность ее друзей и внушить им зависть». Единственный аргумент против войны — безденежье; но французы не откажут в деньгах своему королю, когда речь идет о защите его репутации. Да, раньше руки монарха связывала война против гугенотов, но теперь они усмирены и мечтают лишь о прощении; если же дела примут иной оборот, духовенство готово предоставлять королю по 600 тысяч ливров в год. Эта речь была встречена аплодисментами. Затем Бассомпьер кратко рассказал о своем посольстве в Мадрид, а кардинал де Лавалетт — о своих переговорах в Риме. Наконец, председатель Парижского парламента де Верден от имени всех суверенных дворов поблагодарил короля за участие его подданных в прошлых делах и заявил, что теперь им остается лишь повиноваться ему. Король подвел итог, сказав папскому легату, что поддерживает решение Большого совета.
Узнав об этом, Испания конфисковала всё французское имущество на Иберийском полуострове. Франция в ответ прекратила с ней торговые отношения.
Гугеноты вовсе не были усмирены, но по совету Ришельё Людовик согласился на переговоры, поручив их Шомбергу; они продолжались с ноября 1625 года по февраль 1626-го и закончились компромиссом: Пор-Луи не будет уничтожен, но и крепостные укрепления Ла-Рошели не будут снесены.
Эти переговоры вызвали возмущение «партии святош». В Париже активно распространяли отпечатанные за границей памфлеты, составленные на латыни: кардинала Ришельё обвиняли в помощи протестантам, с которыми борются австрийский королевский дом и Церковь, являющие собой единое целое. Однако их авторы просчитались: вместо того чтобы навредить кардиналу, они лишь укрепили его позиции. Все политические решения принимались королем, и обвинять в них кардинала значило ставить под сомнение самостоятельность монарха, а Людовик этого не потерпел бы. К тому же советы кардинала в очередной раз оказались мудрыми: в марте 1626 года в Монсоне (Арагон) был заключен договор, по которому испанцы обязались признать переход Вальтеллины под власть гризонов.
Казалось бы, французский король может торжествовать. Однако у Людовика XIII было уязвимое место — его семья, постоянно служившая источником проблем и конфликтов, которые часто принимали опасный оборот.
Людовик примирился с матерью, пристроил замуж обеих младших сестер, но у него еще оставался брат. Гастону уже исполнилось восемнадцать, ему пора было жениться.
Характером Гастон пошел в отца: живой, веселый, любитель женщин, удовольствий и развлечений, интересующийся литературой и науками. Мария Медичи любила и баловала его. Если Людовик вел дневник, в который записывал все происшествия, так или иначе относящиеся к вопросам морали (другой дневник он посвятил делам государства), и его духовник отец Арну уверял, что король «скорее умрет, чем совершит смертный грех», Гастон не был так щепетилен, обладал эластичной совестью и легко подпадал под чужое влияние.
Его первый воспитатель господин де Брев был удален от него Люинем 25 апреля 1618 года, поскольку королевский фаворит видел в нем креатуру Марии Медичи. Однако тот воспитывал принца в духе послушания и преданности королю, и его отставка оказалась большой ошибкой, тем более что его преемник граф дю Люд был развратник и азартный игрок. По счастью, его наставничество продлилось недолго — до сентября 1619 года, и Гастона передали в руки Жана Батиста д’Орнано, серьезного, добросовестного и набожного солдата. Тот принялся исправлять воспитанника, приученного к лени и богохульству; заставлял его читать «правильные» и ученые книги и упражняться в военном искусстве. В 1621 году Гастон сопровождал брата в походе против гугенотов, однако на следующий год заболел и в новой кампании не участвовал.