В самом деле, эта казнь оказалась первой в длинной череде неправедных судилищ… Через десять дней шевалье де Жар, приговоренный к смерти за намерение переправить в Англию герцога Орлеанского и королеву-мать, был помилован прямо на эшафоте и пожизненно заключен в Бастилию.
Сразу после гибели Марильяка королева-мать и Гастон пригрозили отомстить его судьям. Из Брюсселя в Пезена, где находился двор герцога де Монморанси, приехал аббат д’Эльбен — брат епископа Альбигойского, сочувствовавшего Месье и пользовавшегося авторитетом у герцога. Гастон уверял последнего, что в скором времени вступит во Францию во главе армии, набранной герцогом Лотарингским и испанцами. Единокровный брат короля Антуан де Море оставил двор и примкнул к нему.
Анри де Монморанси не любил заниматься политикой. Любезный и обаятельный, галантный кавалер, он умел нравиться всем и не имел врагов. Зимой в его особняке в Монпелье или в замке Пезена устраивались балы, балеты и пиры, на которые являлись дворяне, представители духовенства и крупной буржуазии из Лангедока. Отважный в бою, герцог, тем не менее, отнюдь не стремился к новой войне. Он знал, что в его провинции неспокойно, и не хотел бы оказаться между двух огней. Он написал Гастону, прося не начинать действий без сигнала, но нетерпеливый Месье уже в середине июня выступил в поход во главе наспех набранной армии наемников из четырех-пяти тысяч плохих солдат, за которыми шли по пятам две королевские армии — под командованием Лафорса и Шомберга. Ришельё до последнего момента не верил, что Монморанси примкнет к бунтовщикам, и поставил его в известность, что находится в курсе происходящего. Герцог ответил уверениями в преданности…
Гастон Орлеанский издал манифест, призывавший добрых французов присоединиться к нему, чтобы освободить короля из-под влияния Ришельё и сбросить иго ненавистного министра. Дижон остался верен монарху и не открыл ворота его брату. Местные магистраты ответили, что подчиняются только приказам короля. Гастону ничего не оставалось, как идти в Лангедок, и Монморанси захватило водоворотом событий. Он ничуть не обманывался по поводу того, чем рискует, и намеревался, если дела станут совсем плохи, бежать из страны и предложить свои услуги Густаву Адольфу.
Кстати, в апреле 1632 года шведский король нанес в Баварии очередное поражение Тилли, который был смертельно ранен и умер в Ингольштадте. В мае Густаву Адольфу покорились Аугсбург и Мюнхен, а его союзники саксонцы заняли Прагу. Правда, шведские войска так же грабили и разоряли местное население, как и наемные армии, а потому крестьяне, которые сначала поддерживали шведов, видя в них освободителей от габсбургского господства, стали поднимать восстания в тылу, вынудив Густава Адольфа временно прекратить военные действия на юге Германии. К тому же Людовик XIII, встревоженный успехами шведского кузена, прекратил выплачивать ему субсидии, а не менее встревоженный император призвал на помощь ушедшего было на покой генералиссимуса Альбрехта фон Валленштейна. Набрав новые полки, выдающийся полководец взял Прагу, очистил Богемию от саксонцев и двинулся в Баварию, однако, несмотря на тройное превосходство сил, три месяца простоял под Нюрнбергом, занятым шведами.
Снова запахло порохом и во Франции. В конце июля герцог де Монморанси пересмотрел свое решение заменить налоговых чиновников комиссарами, рассчитывая на то, что представители короля в провинциальных Штатах, собравшихся в Пезена, выскажут возмущение. Так и произошло. Тогда он арестовал их вместе с архиепископом Нарбоннским, оставшимся верным королю и кардиналу. 22 июля Штаты Лангедока, якобы в интересах короля, обратились к герцогу за военной защитой. По сути это было объявление гражданской войны. Однако эта инициатива не нашла поддержки у населения. Парламент Тулузы остался верен монарху. Духовенство разделилось: мандский епископ был за короля, а епископы Альби, Лодевы, Юзеса и Сен-Понса призывали города открывать ворота Месье и его армии. Людовику было просто необходимо лично выступить в поход, чтобы подавить бунт в зародыше. Снова собрав в Пикардии и Иль-де-Франс распущенные было по домам войска, он зарегистрировал в Парижском парламенте декларацию об оскорблении величия, распространявшуюся на всех, кто поддержит Гастона Орлеанского, и в середине августа, сопровождаемый всем двором, отправился навстречу брату. Впрочем, предварительно он предложил Месье забыть прошлое, вернуть ему все владения и доходы, если тот распустит войска и исполнит долг верноподданного в течение шести недель.