Без Маши и маленькой Риты Глеб своей жизни больше не представлял, а ведь он мог так легко их потерять. Он нашёл в себе силы подойти к Маше и извиниться. С Юрием дела обстояли хуже. Наверное должно пройти какое-то время, потому что уж слишком много он ему наговорил.
После сдачи всех зачётов и экзаменов Юрия больше ничего в Пензе не держало и он сразу же уехал домой к жене и сыну. Он не стал расстраивать Глафиру и рассказывать ей о ссоре с Глебом, рассудив, что со временем всё перемелется.
Сын Павел рос, как на дрожжах, ему исполнилось уже почти полгода. Лицом малыш был весь в деда Фёдора, такой же кудрявый и красивый. Подрастал и его маленький дядя Никита. Племянник правда был старше и крупнее, но, тем не менее, из песни слов не выкинешь.
В Нечаевку постепенно пришла весна, а с нею новые заботы и хлопоты. Юрию вскоре снова предстояло ехать в Пензу, в институт. Встреча друзей была неизбежна и она конечно же случилась. Глеб сам его нашёл и попросил выслушать.
- Юра, дружище, послушай. Я не знаю, что на меня нашло, надеюсь ты не в обиде. Маша позже мне рассказала подробности вашего брака и я всё понял, хоть мне и было это нелегко принять и осмыслить. Признаю, что просто вспылил тогда и был неправ.
- Да ладно, Глеб, чего уж там, всё бывает. Главное, чтобы у вас с Машей больше не было проблем, а я как-нибудь переживу.
На этом конфликт друзей был исчерпан. На этот раз они договорились встретиться летом, в Нечаевке, куда Глеб и Маша собирались вместе с маленькой Маргаритой, навестить бабушку и дедушку. Бабадель собиралась поехать с ними. Она даже на один день не желала разлучаться с правнучкой.
Два берега
Глава 31
Лето 1984 в Нечаевке выдалось жаркое. Огромная страна под названием СССР по-прежнему жила, выполняя пятилетку за 3-4 года и приближая наступление коммунизма.
Каждый советский житель знал своё будущее наперёд, хоть жизнь год от года и становилась всё тяжелее. Но несмотряна все трудности, ничто пока не предвещало скорейшего падения колосса, глиняные ноги которого уже подкашивались.
В деревнях люди жили своим хозяйством и трудились, не покладая рук. А горожане, у кого был свой надел земли, гордо именуемый дачей, ездили за город копать, сажать, возделывать и собирать.
Маша и Глеб практически жили за счёт Алелаиды Карловны и других своих близких, хоть у Глеба и была повышенная стипендия. Старушка получала довольно неплохую пенсию. Вся её квартира была в полном распоряжении молодых. Бабадель жила ради них и для них.
Выручали ещё посылки из села, да и деньги Аглая и Виктор присылали регулярно. Родители Глеба тоже не остались в стороне. Можно сказать, помогали молодой семье всем миром, лишь бы только они не бросали учёбу.
Глеб перешёл на 5 курс, чтобы стать полноценным специалистом, ему оставалось проучиться ещё 1 год. Маша тоже продолжала учиться, но только на заочном отделении, она перешла на 3 курс.
В Нечаевке, в доме Аглаи и Виктора ждали приезда дорогих гостей. Когда они наконец прибыли, то их ждал поистине королевский приём. Аделаида Карловна вдыхала полной грудью живительный сельский воздух, молодея не только душой, но и телом.
Прогуливаясь с правнучкой Маргаритой по улочкам села, она нашла с кем скоротать свой культурный досуг, показывая, что ничто человеческое ей не чуждо.
Силантий Гаврилович Живаев, бывший культработник, однажды присоединившись к ним на одной из таких прогулок, теперь частенько сопровождал Аделаиду Карловну.
Он читал ей и малышке стихи, лишний раз подтверждая, что общность взглядов и любовь к поэзии и музыке сближает людей быстрее, чем что бы то ни было. Бабадель порхала, словно на крыльях.
Не зря говорят, что любви все возрасты покорны, а её порывы, как говорится, плодотворны. Глеб, как маленький, чувствовал уколы ревности, но старался этого не показывать.
К слову сказать, о своём возрасте Аделаида Карловна предпочитала молчать. А что? Имеет право, как и любая другая женщина. И воообще, возраст женщины - это состояние души, а душа у бабадель была юной и безусой, как у малюток двух подруг.
10 августа Павлу и Маргарите исполнился ровно год. Детишки друг другу явно симпатизировали и, по всем признакам, было видно, что в будущем между ними возможно огромное и светлое чувство.
Павлуша, лишь только по взмаху длинных ресниц девчушки, дарил подружке Марго все любимые игрушки, которые до этого зажимал Никитке, своему родному дядьке. Видимо дамский угодник с младых ногтей постиг одну простую мысль - женщины терпеть не могут жлобов.