- Кобель ты, Федя, знатный кобель.
- Даже не сумлевайся, кобель и есть, я же не отрицаю.
- Тебе уже домой пора, а то вдруг проспишь и опоздаешь на встречу со своей семьёй?
- А ты никак ревнуешь? Сама же сказала, что это всё неправильно.
- Кто, я? Ревную тебя? Очень мне надо. Уходи и чтобы я тебя здесь больше не видела.
- Как скажешь, уйду, только ведь врёшь ты всё сейчас, сама же позовёшь.
- Никогда этого не будет, слышишь?
На этом они расстались. Фёдор вразвалочку покинул её двор, почти не прячась во тьме. Аглая проплакала всю ночь, она чувствовала себя оскорблённой.
Женщина в глубине души надеялась, что Фёдор тоже влюбился, как и она сама. Ведь любовь прощает многое, даже можно сказать всё. А тут, по словам Фёдора, выходит, что она лишь одна из многих, кого он посчитал своим долгом приголубить. Любит-то он Лиду, она его семья.
На следующий день она шла с работы домой на обед, когда какая-то машина подъехала к дому Фёдора и Лидии. Из неё вышел Фёдор и подал руку жене, которая держала в руках ребёнка. Сердце Аглаи сжалось от обиды.
Она и сама понимала, что ведёт себя, как последняя дура, но вместо того, чтобы подбежать к подруге и поздороваться, обнять и поздравить её, она сделала вид, что не заметила их и продефилировала мимо, завернув к себе во двор.
Глафира уже бежала от них, навстречу матери и отцу, Маша было дёрнулась следом за ней, но Аглая запретила дочери выходить со двора. Меж тем, Лида была очень удивлена, что подруга не заметила её приветственного жеста и прошла мимо.
Она озабочено спросила у мужа, не в курсе ли он, что творится с Аглаей, на что тот резонно заметил, что он вовсе не обязан знать, что творится в бабьих головах, разбирайтесь мол сами. Вот и весь ответ.
Потом заботы по дому и уход за ребёнком полностью поглотили женщину. Она вспоминала о подруге только время от времени, изумляясь, что Аглая так и не нашла времени, чтобы забежать к ней поболтать о том, о сём. Не иначе, как обиделась на что? Вроде ведь не ссорились никогда.
Маленькая дочка была намного спокойнее Глаши и в свободное ото сна время, лежала и смотрела на этот мир любопытными глазками. Родители назвали её Любашей. Старшая сестра души в ней не чаяла и сразу же с уроков стремглав бежала домой, чтобы помочь матери с ребёнком.
Фёдор со временем смирился, что у него опять дочь, а не сын и невольно улыбался, наблюдая за маленькой Любовью. Он малость поутих и прекратил свои визиты на сеновал, как о том в последний раз потребовала от него Аглая.
Она же ждала его все ночи напролёт, а потом, так и не дождавшись, до утра ревела в свою вдовью подушку, изводя себя ревностью. Аглая рисовала в своём воображении, как Лидия каждую ночь растворяется в объятиях своего мужа. Почти так же, как, до её приезда, это делала она сама.
Фантазии её воспалённого мозга были настолько реалистичными, что она иногда разговаривала с ними, попеременно с Фёдором, а потом с его женой. Ей уже стало казаться, что Лидия в курсе произошедшего и сейчас смеётся над ней, с превосходством более удачливой соперницы.
Аглае снился один и тот же сон, повторяясь снова и снова, каждую ночь, после того, как наплакавшись, она засыпала. В этом сне Лидия открыто хохотала над подругой, обнажая свои белоснежные зубы:
- А ты думала, что он тебя любит? Я его семья, слышишь? Я. Никогда он не будет твоим, он только мой.
Потом в этом сне появлялся Фёдор. Он подходил к жене и начинал жарко её целовать и обнимать. Оба красивые и статные, муж и жена были просто созданы друг для друга. Аглая всякий раз просыпалась в холодном поту.
После сна она подолгу всматривалась в своё отражение и мысленно вела с собой диалог, чувствуя, что ещё немного и эта дурацкая ревность к чужому мужу, сведёт её с ума. В этом каждодневном диалоге благоразумия и безумства, пока побеждало второе.
Так незаметно прошёл месяц. Семья Лидии и Фёдора стала намного крепче. Лида летала всё это время, будто на крыльях. Она всё никак поверить не могла, что муж наконец остепенился, хоть жена и не оправдала его чаяний и родила дочь, вместо сына.
В тот день, когда эти крылья надломились, Лидия перестилала их с Фёдором постель. За то время, что прошло с момента её выписки, она проделывала это уже несколько раз, но только сейчас заметила, что в небольшой выемке между стеной и кроватью что-то блестит.
Заинтересовавшись, она полезла в щель и достала оттуда длинную блестящую шпильку с женским волосом, замотанным вокруг. Её только что радостное лицо враз посерело.