— Эта леди очень молода и не станет возражать против моего вопроса.
Бруно говорит, что ему очень хотелось бы показать тебе наш сад, который стал теперь “еще красивее”. Бруно устроил в саду небольшую бухточку — ты даже не представляешь, как красиво он всё сделал.
Бруно просит передать тебе свой привет. Мистер Льюис Кэрролл также хотел бы передать тебе привет, но я сказал ему, что этого не следует делать, так как ему было бы лучше передать тебе “наилучшие пожелания”, если уж ему так хочется, но он в ответ сказал только:
— Тогда я не передам ей ничего, — и ушел.
Не очень-то вежливо с его стороны?
Любящая тебя крошка
Эпистолярное наследие Кэрролла необыкновенно разнообразно. В корреспонденции с детьми он дает волю своему творческому воображению. В качестве примеров приведем еще два письма Маргарет Каннингем, с которой Кэрролл подружился в 1868 году. Первое письмо написано в виде счета:
«Февраль 1868 г.
Мисс М. Каннингем, долг мистеру Ч. Л. Доджсону
| - | Фунтов стерлингов | Шиллингов | Пенсов |
| За одну похищенную перчатку по цене 4 шиллинга пара | - | 2 | 0 |
| За боль от потери | - | 3 | 81/2 |
| За доставленное беспокойство | - | 4 | 41/2 |
| За причиненные неприятности | - | 14 | 7 |
| За время, потраченное на поиски вора | - | 1 | 6 |
| Итого | 1 | 6 | 2 |
Получено с благодарностью
В другом письме, посланном Маргарет Каннингем из Лондона 7 апреля 1868 года, Кэрролл писал:
«Дорогая Мэгги!
Боюсь, я очень плохой корреспондент, но надеюсь, что ты не перестанешь писать мне из-за этого. Я завел себе записную книжку и постараюсь внести в нее и самого себя, если только не забуду, когда мой день рождения, но такие вещи легко забываются.
Кто-то сказал мне (думаю, какая-то птичка), что у тебя есть более удачные фотографии, на которых изображена ты. Если это действительно так, то, надеюсь, ты позволишь купить несколько таких фотографий. Фанни заплатит тебе за них. Но как ты можешь, о Мэгги, просить у меня мою фотографию, которая была бы лучше той, которую я послал тебе! Ведь это самая лучшая фотография, которая была когда-либо сделана! Какая осанка, какое достоинство, какая благожелательность, какое… (пропуск сделан Кэрроллом — якобы он не мог найти достойное слово. — Я. Д.) По секрету скажу тебе (и прошу не говорить об этом никому!), что сама королева прислала попросить у меня одну такую фотографию, но так как уступать в подобных случаях против моих правил, я был вынужден ответить: “Мистер Доджсон свидетельствует Ее Величеству свое почтение и с сожалением сообщает, что неукоснительно придерживается правила не дарить своих фотографий никому, кроме юных леди”.
Мне сказали, что мой ответ вызвал неудовольствие Ее Величества, и она заметила:
— Я вовсе не так стара, как кажется.
Разумеется, не следует вызывать неудовольствие Ее Величества, но тут, как ты знаешь, я ничем не мог помочь.
Летом 1868 года семью Доджсон постигло несчастье: 21 июня скончался отец. Смерть была внезапной; он чувствовал недомогание, но никто не полагал, что болезнь серьезна. Дочери, ухаживавшие за ним и внимательно следившие за его температурой, были потрясены его смертью. Чарлз находился в Оксфорде, когда пришла печальная весть. Годы спустя он, по свидетельству Коллингвуда, признался, что смерть отца «была самым тяжелым ударом в его жизни».
Кэрролл как старший сын взял на себя заботы о семье, особенно о семи сестрах (в то время ни одна из них не была замужем). Им предстояло расстаться с Крофтом, где они были так счастливы, найти новый дом и устроиться там. Всем этим занялся Чарлз. Отец оставил каждой из дочерей обеспечение, весьма скромное; Чарлз на протяжении всей своей жизни регулярно посылал сестрам денежные переводы и подарки. Братьям он помогал больше советами, если в них была нужда, но при необходимости и деньгами.