Таким вот музыкальным манером Люс добралась до рыночной площади Ноттингема.
Тут она наконец поняла, что от ансамбля будет-таки польза. Городская стража знала девиц и помогла им пробиться сквозь толчею к лучшему местечку — у самого каната, огораживавшего площадку для стрельбы длиной метров этак в сотню.
Естественно, не забыли и красавчика пажа.
С лучшего на площади места совершенно не было видно разукрашенного майского дерева, разве что дюйм верхушки, но оно девиц пока и не интересовало. Пляски с поцелуями должны были завершить праздник, а открывало его состязание стрелков.
— Не пропустите самого интересного, девушки, — сказал, нагнувшись к уху Мэгги, долговязый стражник. — Господин наш, лорд Блокхед, сегодня поставил кое-кому ловушку!
— А что за ловушка такая, Дик Солсби? И не на женщину ли эта ловушка? — загомонили девушки, наперебой обнимая со всех сторон стражника и яростно его теребя.
— Да тише вы! — вдруг шепотом испугался Дик Солсби. — При чем тут женщины? Какое они имеют отношение?…
Но шальные девицы никак не могли проникнуться духом военной тайны.
— Какое отношение имеет наш лорд Блокхед к женщинам?!?
Расхохотались они так, что Люс даже заинтересовалась. Возможно, именно лорду Блокхеду и придется наносить исторический визит…
— Ну, Дик Солсби, начал, так продолжай, — велела Бетти, дергая его за перевязь.
— Лорд объявил, что главный приз будет изготовлен за его счет, и он лично дал золото кузнецу Джеймсу, чтобы тот отлил золотой наконечник для стрелы. Стрела с золотой головкой, вот!
— Ну, эту новость, Дик, ты мог оставить при себе, — разочарованно сказала Энн Перри. — Мы уже две недели назад знали про стрелу.
— А зачем лорду понадобилось тратить деньги на такую глупую игрушку? Это вы тоже знали? — тем же сверхтаинственным шепотом осведомился стражник.
— У лорда денег много, — рассудительно отвечала Мэгги. — И золота с серебром много. Вот он их и тратит на что хочет. Ему просто нужно, чтобы во всех графствах говорили про его щедрость.
— Щедрость! Как же! — и физиономия стражника снова изобразила причастность к некой великой тайне. — Щедрость милорда Блокхеда! Расскажите это вон тому сарацину!
Тут только Люс обратила внимание на мишень для стрелков. Она знала, что обычная в таких случаях мишень — «бычий глаз», но местный лорд, видно, побывал в Святой Земле, а, может, и не он, а его благородный папенька. На видном месте торчала подпертая сзади кольями деревянная фигура сарацина в длинном кафтане и в чалме с перьями. На груди у фигуры были нарисованы концентрические круги. Особенно резчик по дереву и художник потрудились над жуткой физиономией. А усы с бородой, видно, не доверяя ни кисти, ни ножу, смастерили то ли из черной шерсти, то ли из крашеной пакли.
— Не хочешь говорить, ну так и молчи, Дик Солсби! — выждав несколько секунд, воскликнула Мэгги. — Непременно тебе нужно кого-то опорочить, если не отца настоятеля, так самого милорда! Иначе тебе и жизнь не мила!
Стражник посмотрел налево и направо. Его соратники стояли довольно далеко вдоль ограждения, сдерживая напор прибывавшего народа.
— Только — тихо! Милорд хочет выманить из лесу «зеленые плащи»!
Тут уж Люс навострила ушки!
— Не такие они дураки, — сказала Мэгги, и в голосе слышалось явственное презрение к лорду.
— Да нет же, конечно, не дураки, — согласился Дик, — только гордости в них больше, чем блох в старом козле! Не может быть, чтобы они узнали про стрелу с золотой головкой и не приняли вызова! Конечно, все они вряд ли явятся, но лучших стрелков наверняка пришлют…
— По-моему, тут будет веселее, чем мы рассчитывали, — и Мэгги заозиралась по сторонам. Люс вполне ее понимала — заваруха могла начаться в любую минуту, и девушке в такой заварухе делать нечего. Но Мэгги напрасно надеялась выбраться — толпа плотно обступила площадку, и тем, кто по знакомству оказался на лучших местах, оставалось лишь смиренно ждать конца состязаний.
— Хотела бы я видеть, как лорд Блокхед справится с «зелеными плащами», — задиристо сказала Энн.
— Лорд берет с собой на праздник всю свиту, в замке останутся только хромой Джек и одноногий Барри. И он договорился с нами, значит, с городской стражей…
Тут Дик вспомнил, что выдает военную тайну, и замолчал. Он только сказал: «Вот!» и оттянул вырез кожаного жилета. За пазухой у него был немалый моток веревки.
Толпа загалдела.
— Милорд и миледи! — воскликнула Энн. — Ну, сейчас начнется! Одетая в длинные кольчуги свита бесцеремонно расчистила место, потеснив и городскую стражу, и зрителей. Через минуту Люс увидела всадников.
Впереди на высоких скакунах рука об руку ехали лорд и леди Блокхед. Лошадиные попоны, расшитые гербами, мели по земле. На милорде были длинный плащ вишневого бархата и здоровенная золотая цепь на груди. На миледи — синий плащ, подчеркивающий красоту ее золотых кудрей, и почти такая же цепь, только поменьше, фунта, пожалуй, всего на три… Ее парчовое жесткое платье было с очень низким вырезом, а вырез обшит лентой, утыканной драгоценными камнями подозрительной величины. Лорду было под сорок, леди — около тридцати, отнюдь не молодость по тем временам.
Естественно, Люс больше интересовал лорд Блокхед. Она оценила его удлиненное правильное лицо, золотистые, подвитые на концах волосы и аккуратную бородку. Лорд был в меру хорош собой, плечист, и лежащие на поводьях руки тоже вселяли надежду — они были загорелые, крупные, с длинными пальцами, наверняка обладали железной хваткой и намертво сливались с рукоятью меча или охотничьего кинжала.
Следом ехала другая пара — пожилой джентльмен, одетый в более скромный и, невзирая на жару, подбитый мехом коричневый плащ, и юноша лет шестнадцати.
Это был хрупкий, болезненного вида мальчик, со светлыми, почти платиновыми волосами, спадавшими на лоб ровной челкой до самых бровей. Будь Люс в более поэтическом настроении, она бы вспомнила какую-нибудь цитату про седых мальчиков, потому что память у нее была отменная. Но сейчас ее больше интересовал лорд Блокхед.
А между тем глаза у мальчика были поинтереснее светлых глаз лорда. Темно-карие, довольно глубоко посаженные, они то вспыхивали, то гасли под густыми темными ресницами. Одновременно тревога, настороженность и нерешительность были в этом взгляде. И в то же время он притягивал. Люс тоже поддалась на миг обаянию взгляда, потом мысленно встряхнулась, огляделась по сторонам и обнаружила, что немало краснощеких девиц уставились на юношу почти так же, как сама она несколько секунд назад.
Но ей сегодня был нужен вовсе не стройный, как тростинка, глазастый мальчик. Она прибыла сюда на поиски настоящих мужчин. Вроде тех, кто, уже отдавшись всей душой состязанию, сейчас протискивается сквозь толпу к огороженной площадке и к сарацину. Она узнавала их по длинным, в человеческий рост и более, лукам, по колчанам с оперенными стрелами, а еще — по глазам. У них были веселые и дерзкие глаза. А если судить по жизнерадостному девичьему визгу, обозначавшему маршрут каждого стрелка сквозь толпу, у них были еще веселые и дерзкие руки. И это обнадеживало.
Люс выросла среди серьезных до уксусной кислоты, блеклых, долговязых, страдающих всеми известными медицине расстройствами пищеварения мужчин, чья благовоспитанность вселяла в душу стойкое отвращение. Только такие и появлялись поблизости от стадионов, где заправляла ее неугомонная бабушка. Они носили элегантные пиджаки, говорили с бабушкой о крупных деньгах и крайне терялись, когда Диана пускала в ход свою неформальную лексику.
Пока конная свита лорда и леди — а в нее действительно входило все население Блокхед-холла, включая горничных на мулах и даже кормилицу с годовалым ребенком, завернутым в парчовое покрывало, — располагалась на самых лучших местах, Люс разглядывала в толпе своих возможных соперниц. И осталась очень довольна.