По мере его взросления, актеры стали приглядываться к нему внимательнее.
-Надо учить! – безапелляционно заявила Сета, совсем исседившись к тому дню. – Умен, охальник!
Эбер пожимал плечами:
-Я не возражаю, но дорого! Дорого же… да и чему его учить? Какому ремеслу?
Изидор подслушал однажды такой разговор и чуть не завыл от бессилия: он уже кое-что о себе понял, он понял, что в нем есть что-то, какая-то сила, словно бы вышедшая не из этого мира и отделяющая его от привычной и нормальной жизни. Может быть эта сила и была виновна в его снах, но он знал, что один не разберется в этом. Нужна была учеба. Нужно было искать! Но деньги…все упиралось в них.
Разговоры уходили в ничто, Изидор стал бродить по улицам, вглядываясь в лица прохожих и ища в них что-то, непонятное ему самому. Понемногу он стал отдаляться от труппы и начал
отвечать невпопад, и от этого тревога актеров, видевших его взросление, и, конечно, уже немного изменяющаяся в своем составе, становилась сильнее.
А потом однажды исполнитель роли Орфея выбыл за день до премьеры. Он сломал ногу, и срочно пришлось искать замену.
Эвридика , которую играла Элин, прекрасная и почти что такая же нагловатая как прежде Мари, которая к тому времени уже сбежала прочь из театра в брак, рыдала почти также картинно и вопрошала:
-Что делать?
И перебивала неловкие утешения восклицанием:
-О, горе мне! Буду я осрамлена!
-Что делать, что делать…- бурчал взбешенный Эбер, которому не хотелось терять такую замечательную премьеру, грозившую обернуться триумфом. И тут взгляд его коснулся Изидора, неловко втискивающегося в шатер, - о! Изидор, поди сюда!
-Что…- Изидор запнулся, но труппа уже оперативно сгребла его в объятия и представила пред очи режиссера.
-Вот тебе Орфей, не реви, дура! – Эбер ткнул Элин в бок и та охнула в ужасе:
-Вот этот вот…страшненький?
-Я? – в один голос переспросил Изидор. – Вот с этой вот?
-Да! Надо! – Эбер погрозил пальцем. – Надо.
***
Всю ночь репетировали. Изидор чувствовал себя шутом и поклялся мысленно, что никогда не даст никому выставлять себя в идиотском свете. Ему жали кружевные воротники и манжеты, еще и Элин постоянно восклицала:
-О, боже мой… это ужасно. Это катастрофа.
-Рот закрой! – посоветовала Сета, - читай, Изидор, не смущайся.
И он уступал. Знал, что должен, что от него зависит завтрашний день и читал, то сбивчиво, то нервно – он не мог уловить ритм.
-Когда я в свете серебряной весны, твой лик, о, нифма, узрел…- читал Изидор, запинаясь, краснея под презрительным взглядом Элины.
-Громче! – торопил Эбер.
-Я принял знак насмешливой судьбы, но дальше думать и не смел, - Изидор покорялся и читал громче.
-Ты должен ее любить! – вклинивался Эбер.
-Ее? – в ужасе переспрашивал Изидор, но покорялся опять, - Ты лишила меня сна и покой теперь не нужен, о, проклятая весна, о…
-Это ужасно, - вздыхала Элин.
-Запорю! – обещал, бешено вращая глазами, Эбер.
***
Вопреки мрачному настрою Элин, упадническому небу и желанию покончить со всеми и собою от Изидора, премьера прошла потрясающе. Странный юноша, нервный и жутковатый даже, привлек любовь публики почти мгновенную. Элин даже снизошла до поцелуя в щеку Изидора, но ему было наплевать…
Впервые ему было наплевать. Случилось две вещи: его успех, пьянящий вкус которого мгновенно осел на его закусанных до крови губах и…
Взгляд. Этот застывший взгляд в толпе. Седовласый старец с зелеными глазами смотрел на него, почти не мигая.
И Изидор понял неуловимым шестым чувством, что нашел своего учителя.
***
Это предчувствие его не обмануло. Волнуясь, Изидор спустился к актерам и с трудом вырвался от их объятий, рявкнув, что ему нужно побыть одному. Эбер был растроган до слез и похлопывал его по плечу почти бесконечно.
Изидор же, прежде бы обрадовался такому вниманию, но сейчас ему было нужно на воздух, нужно было найти того старца, снять эти дрянные колючие кружева, в конце концов! Он бежал, почти не разбирая дороги, в свою убогую комнату, не зная, что больше не вернется сюда.
И почти что врезался в малышку Дженни, которая стояла в полумраке коридора.
Изидор выругался, едва успев затормозить рукою о стену. Дженни даже не двинулась.
Дженни была самым младшим теперь членом труппы. Девочка двенадцати лет была дочерью фокусника Чампана от его поздней уже противной страсти. Фокусник забрал ее к себе, когда мать бросила дочь, но вскоре умер.