Но если князья-католики успешно расправлялись с мятежниками, то на землях, принадлежавших «покровителям» Лютера, крестьяне одерживали победу за победой. Из Швабии и Франконии бунт перекинулся в Тюрингию и Гессен, а оттуда распространился и на север графства Мансфельд-ского. К апрелю в него оказались вовлечены практически все крестьяне. Воинственно размахивая своими косами, восставшие требовали исполнения «Двенадцати статей», и дворянство под страхом смерти подписывало крестьянские «Жалобы». Городское население, опасаясь грабежей и насилия, предпочло примкнуть к бунтовщикам. Жители Эрфур-та сами распахнули перед ними городские ворота, а бюргеры поспешили воспользоваться беспорядками, чтобы принудить городские власти к снижению налогов. Предводитель отряда 28 апреля направил умирающему Иоганну (о том, что курфюрст при смерти, повстанцы знали) послание, полностью выдержанное в духе лютеранства. Ему предлагали мировую, а в качестве возмещения ущерба советовали конфисковать в свою пользу церковное имущество, «присвоенное антихристом».
Лютер, которому растущая тревога не давала сидеть на месте, отправился с объездом по деревням графства Мансфельдского — той самой земли, где он родился и провел первые годы жизни. Повсюду его глаз видел одни лишь дымящиеся руины, горы трупов, разрушенные стены замков, обгорелые скелеты церквей... Как всегда, он спешил излить свои впечатления в письмах к друзьям: «Я теперь понял, что такое эти тюрингские крестьяне. Чем больше их учишь, тем глубже в них укореняется дух гордыни и безумия». Неужели он будет просить для них снисхождения? «Даже если среди них есть и невинные души, об их защите и спасении позаботится сам Господь. Спас же Бог Лота и Иеремию!» Поэтому сеньоры могут не церемониться: «Если Бог не желает ко-го-то спасать, значит, этот человек преступник». Он уже забыл и Вормс, и Вартбург: «Человек, допустивший преступное неповиновение властям, восстает и против императора, и против Бога. Долг и право каждого христианина — перерезать такому человеку глотку».
Осталась последняя надежда спасти Саксонию и всю Германию, и эта надежда связана со светской властью. 6 мая 1525 года, вернувшись в Виттенберг, который бурные события обошли стороной, Лютер узнал о кончине курфюрста Фридриха. Время поджимало. Наскоро проводив своего покровителя в последний путь, Лютер хватается за перо и торопливо пишет очередное пламенное воззвание. Взвешенный тон «Призыва к миру» забыт, зато снова ожил стиль ма-нифестов-обращений «К дворянству» и «Против духовного сословия», хотя враг временно сменил личину. Свой новый труд он озаглавил «Против крестьянских убийц и грабителей». Его короткий, без затей и без ненужных цитат из Писания текст отличался ясностью и простотой:
«Крестьяне прибегли к силе, и теперь призывать их к миру бессмысленно. Всеми их действиями всегда руководило стремление к грабежам и кровопролитию. Главная их вина в том, что они восстали против власти, установленной Богом; и лишь во вторую очередь они повинны в пожарах, грабежах и убийствах. Каждый человек отныне вправе напасть на них с оружием, как нападают на разбойников. Пусть каждый, в ком горит желание бить их, действует! Их надо рвать на куски, душить и резать, в открытом бою и из-за угла, как режут бешеных псов. Пусть же власти вспомнят о своем долге! Повсюду, где крестьяне не желают повиноваться власти, их должен настичь ее карающий меч! Каждый князь — слуга Бога на земле. Время милосердия прошло. Настала пора войны и гнева. Пусть крестьяне знают, что, расставаясь с жизнью на этой земле, они губят и свою душу; но законной власти беспокоиться не о чем, ибо она действует от имени Бога... Ее погибшие встанут в ряды мучеников Божьих. Горе нам, если крестьяне одержат верх. Поистине, тогда для нас настанут последние дни... Вперед же, возлюбленные сеньоры! Бейте их, режьте их! Тот из вас, кто погибнет в этом бою, обретет вечное блаженство, и не будет на земле прекрасней его смерти!»