Выслушав пятиминутный монолог о зверствах и бесчинствах упомянутой гражданки, а так же частным и коллективным пожеланиям как лично Гладиолуса, так и всего дружного Московского клуба «Власть Имущие», он немного остыл и перешел к прозе жизни.
– Проблема Николай может выйти боком ряду не последних людей. Уж многим в жизни она перешла дорогу, а значит кто-то не удержится и решит использовать благородный предлог для сведения счетов.
– Гм…ну ты и скажешь то же. Перешла дорогу! – усмехнулся Николай – Проще перечислить тех кого она не успела за свою творческую карьеру облить помоями…и что-то подсказывает мне, что для этих целей будет достаточно пальцев на одной руке.
– Вот!! Вот! – подхватил Гладиолус и даже привстал в кресле – Короче Николай, бери дело на контроль. Пусть местные, ну районные следователи копаются, но ты пригляди за ними. А то знаешь потом разгребать эти конюшни придется нам.
– Есть… – понимая что так просто от дела не избавиться, вынужден был согласиться он – Владимир Петрович, я сейчас, по свежим следам так сказать готов съездить. Посмотреть, оценить. Выделите мне машину.
– Ммм… – задумчиво произнес начальник. Видимо в его планы на сегодня не входило использование имеющегося автотранспорта в рабочих целях, но что-то прочитав в спокойных глазах старшего следователя, он решил не рисковать – Бери. Только быстро обернись. И давай ближе к вечеру доложишь.
Спустя двадцать минут рабочая машина генеральной прокуратуры, съехав с Долгоруковской улицы на Новослободскую, а затем вильнув в неприметный проулок зажатый с одной стороной очередным питейным заведением с пафосным названием «ПАБ ЛегкО», а с другой выкидышем фастфуда в виде точки общепита «Кинконг Бургер», остановилась напротив первого подъезда элитного жилого комплекса Реноменто. Поздоровавшись с курящими у подъезда коллегами из ППС, первыми принявшими вызов, Николая окликнули.
– О!! Николай Васильевич, и вы тут! – голос принадлежал давешнему эксперту криминалисту, вместе с которым вчера Николай посещал коттедж посольства США. Видя легкое замешательство старшего следователя, криминалист проявил деликатность и напомнил о себе, представившись по форме – Григорьев, Самуил Александрович. Старший эксперт криминалист. Мы как раз с вами вчера пересекались в Серебряном бору.
– Да конечно Самуил Александрович, а вы тут какими судьбами? – Николай вспомнил старшего криминалиста. Его отчет, как и прочие документы поступившие вчера по делу об атташе посольства США, были оценены им как достаточно профессиональные.
– Да вот с утра затребовали криминалистов, а в отделе на тот момент был только я. – радостно сообщил Самуил. Глядя на этого худощавого, переступившего порог сорокалетия человека, с добродушной улыбкой и робким взглядом синих глаз, никто не мог заподозрить одного из лучших криминалистов современности, ну или хотя бы города Москвы – А вы какими судьбами?
– Да вот мимо на дачу ехал, коллеги попросили заглянуть. Что-то нашли Самуил? – распространяться о делах следователь не любил на генном уровне.
– Да конечно, – намек был понят криминалистом правильно и интерпретирован верно. Протянув руку для рукопожатия он продолжил – Можно просто Сам или Сэм. Как удобно. Что же касается гражданки Долговой, то если честно, я уже рекомендовал районным следователям уведомить вас и ввести в курс дела.
– Даже так? – изобразил легкое удивление Николай, а внутри него зазвучала грустная симфония Бетховена, уведомляя о грядущем.
– Да…да, – облизнув губы продолжил криминалист – Но давайте по порядку. Тело как говорится еще теплое, мы прибыли буквально спустя сорок минут после смерти.
Видя легкую оторопь отразившуюся на лице старшего следователя Сэм поправился:
– Это жаргонное. Тело обнаружила горничная-уборщица. Она раз в неделю по субботам приходила к Долговой для приведения ее жилища в надлежащий вид. Так вот обнаружила ее в ванной и тут же вызвала местную службу охраны, ну а они оперативно сработали, тут же известив нас.
Продолжая неспешный шаг Николай и Сэм постепенно поднялись на крыльцо подъезда и вошли в холл. Сразу же становилось понятно почему даже однокомнатные квартиры в элитном жилье стоили от тридцати миллионов рублей. Холл больше подходил концертной филармонии чем жилью, тут и там стояли статуи, все искрило и блестело, а тяжелые гардины чуть ли не поскрипывали удерживая на весу плотные шторы почти пяти метров в высоту.