Пролог
— Просто скажи, что хочешь в обмен за его спасение? — меня потряхивает от волнения. Тереблю пояс летнего плаща и кусаю губу в ожидании ответа от последнего, кто бы мог мне помочь. И очень жаль, что этим единственным и последним является Лютый.
Между нами однозначно всё плохо и сложно. Между нами годы обид.
Между нами мой муж! Между нами его друг!
И я бы ни за что к нему не обратилась, если бы… не нужда. Так что прийти в логово к Лютому толкнуло лишь отчаянье и безысходность.
— Тебя… — совершенно бесстрастно отзывается Сергей, сидя на мягком диване своего кабинета частного охранного агентства. Он явно ждал меня. Не то чтобы готовился, но однозначно ждал. Поэтому не за столом директора, а на диване. Вальяжно, спокойно, так, чтобы я сразу ощутила его силу и власть, свою ничтожность и слабость. Хотя рядом с ним я всегда себя чувствовала никчёмной, слабой, мелкой и тощей. Он подавлял меня! С первой нашей встречи. И пугал до чёртиков.
Красивый, дико красивый. Даже красивее, чем помнила. И опасный… А его бояться нужно! Лютый не просто так носил это погоняло — Сергей Лютов один из самых опасных людей нашего города. Только со временем поменял статус «бандита» на «бизнесмена».
Так сделали не все — только те, у кого была деловая жилка и крутые связи.
И вот таким простым способом бандиты со временем легализовались. Самые способные и проворные нашли свою нишу… Ниша Лютого — охрана! Он так крепко осел в этом бизнесе, что по праву считался самым успешным из некогда известной группировки Южанина.
— Знаешь ведь, я не могу… — Сглатываю сухим горлом, понимая, что последняя надежда утекает: — Я ЕГО жена, — шепчу опустошенно, утыкаясь взглядом в пол. — А он — твой лучший друг.
— Лучшие не предают! Лучшие не переступают. Лучшие не причиняют боль. Лучше не крадут женщину лучшего друга, — так же убийственно спокойно парирует Лютый.
— Ты прав, — киваю с горечью. — Но Гончий — мой муж, Лютый. Этого уже не изменить…
— Он что тебя мало бил? Мало предавал? — с деланным равнодушием кидает реалию жизни Сергей.
— Ты вправе ненавидеть его и презирать меня. Ты вправе нас не понимать, но я не могу, как он поступать. Я не брошу вот так…
— А как бросишь? — Лютый водружает руки на спинку дивана и на меня смотрит… пронизывающе… в упор. Без насмешки, но с колючим желанием понять.
— Я… не знаю, — заминаюсь, путаясь в мыслях и чувствах. — Но точно не сейчас, не тогда, когда он нуждается в помощи, — устало мотаю головой.
— То есть мне опять смотреть как ты между кем-то и кем-то чья-то и чья-то, но только не моя? — сухо упрекает Лютый, и его обвинения понятны.
Всю нашу историю знакомства можно назвать просто: «Поймай, если сможешь».
Меня тянуло к нему, тянуло так сильно, что я этого боялась. А ещё он меня дико пугал… всем: внешностью, поведением, тем, как одержимо меня желал заполучить. И я бежала… к кому угодно, лишь бы подальше от этого опасного человека!
— Серёж… — на выдохе и даже к нему шагаю.
— Тогда я буду тебя трахать, когда захочу, — на той же безликой ноте огорошивает Лютый, пробегается по мне безликим взглядом тёмно-серых, грозовых глаз.
— Если цена вопроса тело… — спокойно расстегнула короткий плащик. Да и тело мне уже было не жалко. Я столько перетерпела за это время, что плоть и душевные муки меня мало волновали.
Я не боялась унижения. Не боялась презрения, издевательств, насилия… В данный момент больше всего боялась отказа… Отказ Лютого был равнозначен смерти. Хотя и «умереть» — не слишком большая цена за спасения того, кого любила больше всего на свете.
Но Лютый не просил моей головы… всего лишь тела!
Отдаться?
Да не вопрос!
Если мужики сходили по мне с ума, то я была готова на любые пытки, чтобы себя изуродовать и искренне не понимала, что во мне их так привлекало?
Я простая.
Простая!
Серая моль с потухшим взглядом, потрепанная жизнью, изувеченная мужем, его врагами…
Но раз до сих пор в глазах Лютого была желанной — он меня получит!
Без спешки и порывистости позволяю плащу упасть на пол.
Дрожу… не от страха — скорее от прохлады в кабинете Лютого.
Тяну подол платья вверх…
— Замри, — командует Лютый, по-прежнему восседая на диване и пристально следя, как я методично, без огонька и танцев раздеваюсь. А к моменту громыхнувшей реплики я уже остаюсь в лифчике, трусиках…
— Что-то не так? — берусь за застёжку бюстика, как Серёжа меня обливает холодом:
— Ты жутко выглядишь. Тощая, бледная. Как заёб*ая наркоманка. В тебе нет ни жара, ни огня, который раньше пылал. На хрена моему члену полутруп? Я мертвичину не люблю…