Я сижу на асфальте, прислонившись спиной к ржавому «Форду» и вытянув ноги. Встать у меня не хватает духу. Пытаться бежать бесполезно, я не успею выйти из Эпицентра. В воздухе висит запах озона, как перед грозой, а разреженная атмосфера ничего доброго не сулит. Надвигается нечто. Нечто жуткое.
Инстинкт самосохранения настойчиво требует, чтобы я обернулся. И я подчиняюсь его зову: встаю на четвереньки и выглядываю из-за авто, стоящего поперёк тротуара. То, что я вижу, меня нисколько не радует.
Из самого центра города в мою сторону движется по улице огромная стена чёрного пламени. Движется она достаточно быстро для того, чтобы лёгкая паника смогла перерасти в истерику, но достаточно медленно, чтобы успеть разглядеть всё величие аномалии. Я беру свой рюкзак и, закинув его на плечо, наблюдаю, как длинные огненные языки слизывают с проезжей части автомобили и оставляют на их месте бесформенные груды металла. Это зрелище столь захватывающее, что я забываю цену своей жизни. Опомниться меня заставляет расстояние. Стена огня подходит слишком близко, и веет от неё не теплом, а могильным холодом. По телу пробегает дрожь. И я уже готов дать дёру, когда вижу, как из переулка наперерез аномалии выбегает человек.
Это определённо ребёнок, мальчик, лет семи-восьми. В лёгкой бежевой курточке, без шапки. Кажется, он не замечает, что его жизнь находится под угрозой. Возможно, он просто не видит движущуюся на него огненную стену. Я окрикиваю его, и он останавливается. Вместо того, чтобы посмотреть туда, куда я показываю ему пальцем, ребёнок глядит на меня. И тут я чувствую липкий холодный пот на своей спине. Ребёнок как две капли воды похож на моего сына. Нет, не так. Это именно он. У Билли никогда и в помине не было куртки подобного фасона. Да и не мог он здесь оказаться. Невозможно это. И, тем не менее... Я вижу, как чёрное пламя лижет асфальт за его спиной, и, что есть мочи, кричу:
– Билл, беги ко мне!!! Беги, мой мальчик!!!
Он не шевелится.
– Ну, что ты встал как истукан?! – я нервничаю всё сильнее. – Беги оттуда! Скорее!
– Я не могу, пап, – хнычет в ответ Билли. – У меня с ногой что-то…
Не мудрствуя лукаво, я бегу к Билли, надеясь, что успею спасти его, но понимая, что, скорее всего, погибнем мы оба. Просто выхода другого не вижу. Я швыряю на землю рюкзак, когда чувствую, как закололо в боку. Стар я уже для этих дел, стар. Но без груза бежать становится легче. И вот я уже метрах в трёх от сына. Теперь я так ясно вижу его большие испуганные глаза. Как же ты оказался здесь, сынок?.. Как?
Он не идёт мне навстречу. Лицо его вдруг преображается. Исчезает из взгляда сквозившие в нём ужас и отчаяние. Лёгкая улыбка играет на губах. Билли поворачивается ко мне спиной и шагает навстречу аномалии, нависшей над ним, словно огромная морская волна. Тёмный огонь поглощает его, и в тот же миг земля под ногами у меня дрожит и вспучивается. Я падаю и, истошно выкрикивая имя сына, качусь по земле. Пару раз крепко ударяюсь об асфальт головой, и по лицу моему течёт кровь.
Вокруг творится что-то невообразимое. Рушатся здания, падают наземь электрические столбы, земля покрывается глубокими трещинами. Краем глаза я вижу, как взлетает в воздух огромный фургон и вращается, подхваченный неизвестной силой, словно жалкая соломинка. Поначалу мне кажется, что я качусь навстречу аномальному пламени, но потом понимаю, что будь это так, я уже был бы мёртв. А потом я решаю, что всё-таки умер и попал в ад. Раскалённый воздух, грохот, сумятица, чьи-то крики… Господи... Да это же мои крики! Мои собственные! Ох…
Когда я, наконец, останавливаюсь, что-то подбрасывает меня в воздух и изо всех сил швыряет в стену дома. Я ударяюсь головой, и с громким щелчком моё сознание отключается.
Вокруг кромешная темнота и абсолютная тишина. Я лежу на спине. Мышцы затекли так, будто нахожусь я уже в этом положении не один час. Что-то давит на грудь. Дышать очень трудно, не хватает воздуха. Пытаюсь пошевелить руками, но ничего не выходит. Ноги тоже не слушаются. Пробую двигать распухшим языком, но мне и этого не удаётся сделать. Жив ли я вообще? И почему, чёрт возьми, здесь так темно?! Либо я ослеп, либо… Мои глаза… закрыты! Я не могу поднять веки! Пытаюсь кричать, но крик липким комком застревает где-то в гортани... С огромным трудом мне удаётся разжать стиснутые намертво челюсти, но стоит мне лишь приоткрыть рот, как я чувствую, что в него сыпется сухая земля. Наконец крик находит выход и вырывается из моей груди на волю. Ужас наполняет меня, и страх овладевает моим разумом. Я растворяюсь в поглотившей меня панике…