Я уронил голову на руки и заплакал. Впервые за много лет.
Часть I. Эпизод VII. «Нечто»
Я в канализации. Наверху десятки круглых отверстий, через которые просачивается отсюда зелёный туман. Раньше отверстия были запечатаны, но однажды, во время игры, я сорвал с них чугунные крышки. Они мешали мне видеть небо.
Здесь много крыс. Тысячи, десятки тысяч. Непрерывными вереницами они движутся по скользким ржавым трубам. Трутся друг об друга серыми телами, сталкиваются, попискивают. Иногда я различаю в их писке музыку. Крысы переносят заразу. Переносят болезни. Но это не страшно. Мне ещё ни разу не приходилось болеть.
Я над разлагающимся телом дикого пса, лежащим посреди дороги. Стая воронья кружит рядом, боясь сесть и полакомиться мёртвой плотью. Иногда я летаю с ними, только они не знают об этом. С высоты всё выглядит совсем иначе. У птиц хорошее зрение. Но они глупые.
А вот я уже под половицами. Бегу на поиски хлебных крошек вместе с рыжими тараканами. Меня не интересует еда. Я не бываю голоден. Но сам процесс доставляет мне удовольствие. Тараканы тоже глупые, зато очень выносливые.
Я парю над землёй, смешиваясь с серебристым туманом. Плыву вместе с тучами по ночному небу. Надо мной сияют звёзды. Когда смотришь с земли, невозможно догадаться, что они там есть. Я хотел бы увидеть звёзды ещё ближе, но пока не могу подниматься слишком высоко. Может, когда-нибудь…
Уходить далеко мне также нельзя. Иначе я начинаю растворяться. Теряю себя. Однажды я едва не исчез. Больше таких ошибок не повторяю.
Я в старом разбитом автомобиле, прижавшемся к обочине. Смотрю, как десяток диких псов переходит улицу. Раньше их здесь обитало больше. Моей любимой забавой было поймать их и загнать в угол. От моего дыхания у них вскипала кожа, клочьями слезала шерсть, и тогда обнажались красные волокна мышц. Порой в своей игре я забывался и мышцы лопались. Тогда собаки умирали. Смерть – скучное состояние. Хорошо, что мне оно не знакомо.
У меня есть и другие игры. Например, я люблю строить здания. Только для этого их сначала нужно разрушить. Я встряхиваю под ними землю, и они осыпаются на асфальт стеклянными осколками и бетонной крошкой. Это тоже выглядит красиво. Раньше я довольствовался процессом разрушения. Пока не узнал, что можно играть со временем: сматывать его назад, в клубок. Оно тягучее, как желе, и приятное на ощупь. Дни можно растягивать бесконечно, а тысячелетия сжимать в секунды. Я не занимаюсь подсчётом времени, ибо не вижу в этом смысла.
Я умею разбивать предметы на атомы и расщеплять воздух на молекулы. Так я познаю мир. Все делают это по-своему. Вороны зрением, собаки обонянием, тараканы осязанием. У меня же другие методы. Когда не имеешь органов чувств, твоим орудием становятся мысли.
Иногда на меня находит тоска. В такие моменты я задумываюсь о том, как появился здесь. Помню себя лишь с определённого момента. Я называю этот миг своим рождением. О том, кто родил меня, я тоже порой размышляю. Но безуспешно. Ничего, когда-нибудь обязательно пойму. Просто пока ещё я мал. Говоря о себе в мужском лице, я не уверен, что имею пол. Наверное, пол может быть только у тех, кто заключён в теле. У меня нет тела, но жалеть об этом ни разу не приходилось. Имеющий тело не может пребывать одновременно в разных местах. Я существую везде.
Мои любимые игрушки – это люди. Жаль, заходят они сюда редко. Эти двуногие существа так кичатся своим умом. Безусловно, интеллектом они превосходят ворон и крыс. Но когда они сталкиваются с моей мощью, то кажутся такими жалкими и беспомощными. Человек смешон своими пороками. Гордость, зависть, алчность. Мне это не присуще. Я свободен от людских страстей. Я выше этого.
Тот, кто видит мир лишь в трёх измерениях – слеп. Тот, кто полагается лишь на чувства – глуп. Тот, кто надеется на интуицию – безумен.
Раньше я убивал людей. Всех, кто осмеливался зайти на мою землю. Не из ненависти, не из опасения, а просто так. Нужно же было чем-то занять себя. Многие в страхе бежали, оставляя дома и пожитки. Особо упорным я посылал ночные кошмары. Раз за разом они просыпались в своих комнатах и шарили по стенам глазами, полными ужаса. Иногда им так сложно отличить реальность от иллюзии. Такие часто сходили с ума.