– Полегче там!.. – Зик приостанавливается и медленно поднимает руки вверх. В одной он все ещё держит ствол. – Не дури!
– Отдай мне пистолет.
– Ну, к чему всё это... – он пытается выдержать безмятежный тон, но удаётся ему это плохо. – Послушай…
– Отдай мне чёртову пушку!
Здоровяк осторожно оборачивается, глядя на меня со смесью страха и непонимания. Ну, ещё бы – не у каждого хватает наглости перечить ему.
– Представляешь хоть, чем тебе эта выходка обернётся? – Зик медленно проводит языком по растрескавшейся нижней губе.
– Хочешь рассказать? – ехидно вопрошаю я.
Он открывает рот, чтобы произнести очередную угрозу в мой адрес, когда иной звук доносится до нашего слуха... По спине тотчас пробегают мурашки, а кровь в жилах застывает, грозя обернуться льдом. На мгновение я слышу, как в груди ритмично бухает сердце, а затем все звуки растворяются, и остаётся только один, самый неприятный из всех возможных… Тоскливый жалостливый вой, нарастающий с каждой секундой, становится всё пронзительнее. Звенит в ушах, отдаваясь в каждой клеточке моего тела... И тогда я вижу…
…Отец идёт по улице и, заметив меня, приветливо машет рукой. На лице его счастливая улыбка – значит, ходка была удачной. Он рад вернуться живым к любящей жене и к четырёхлетней дочурке.
Внезапно что-то меняется, словно тень грядущей беды обрушивается на асфальт бесформенной чёрной массой. Крепче сжав обрез, отец с тревогой смотрит по сторонам. Холодный осенний ветер швыряет в его сторону пригоршню сухой листвы. На дорогу из переулка выходят крупные чёрные псы. С диким рычанием они устремляются к единственному человеку на улице, к моему отцу... Вместо того чтобы бежать, он вскидывает обрез, прицеливается, припав на одно колено, и дуплетом стреляет в вырвавшегося вперёд кобеля. Тварь с визгом падает, и тело её некоторое время катится по инерции. Второй пёс прыгает моему отцу на грудь и сбивает его с ног. Подняться тому уже не удаётся. Собаки яростно рвут его тело на части, и предсмертные крики нещадной плетью хлещут моё сердце, оставляя на нём неизгладимые шрамы. Я стою у окна, не в силах отвести взгляда. Глаза мои застилают слёзы…
Минутная слабость перед кошмарным воспоминанием становится фатальной ошибкой. Удар Зика ускоряет возвращение к реальности. Сильнейшим катализатором рукоять пистолета обрушивается мне на голову, и мозг тотчас отзывается вспышкой бессильной ярости. Перестав быть хозяйкой своему телу, я наблюдаю, как мир переворачивается вверх тормашками. Падение на асфальт превращает мой мозг в пульсирующий комок адской боли... Последнее, что я вижу сквозь мутную пелену, застилающую взор, это самодовольная улыбка, расплывающаяся на лице Зика. Он ещё не видит, что на груди его, с куда большей скоростью, расплывается тёмно-алое пятно…
Прихожу в себя я от воплей напарника. Он в бешенстве катается по земле, зажимая рукой кровоточащую рану, и проклинает меня во всю глотку. Похоже, падая, я рефлекторно спустила курок и, конечно, не промахнулась. Жаль, я не видела момента, когда улыбка слетела с его торжествующей физиономии.
– Ты-ы!.. – восклицает Зик, увидев меня, и тянется к пистолету, лежащему поодаль. Носком ботинка я отбрасываю пушку в сторону, и, достав коммуникатор, смотрю на экран. По вине этого придурка я потеряла столько драгоценного времени! Нащупываю след от удара, рассёкшего мне надвое бровь. Пальцы тотчас становятся липкими от крови. Но собой мне заниматься некогда.
Сняв с пояса походную аптечку, я раскрываю её и бегло изучаю содержимое. Снабдить нас анальгетиками Кейн, конечно, не подумал, или не счёл нужным. В конце концов, кто мы для него?.. Живые орудия. Машины для убийства.
– Ну чего ты там встала, сука?! – не унимается Зик. – Дай только подняться, я душу из тебя вытрясу!
– А ты так и не научился держать рот на замке, – вынимая из аптечки бинт, я присаживаюсь на корточки, и Зик, видя, что ему хотят помочь, перестаёт дёргаться. – Ну-ка, повернись немного... Так, пуля навылет прошла... Сейчас перевяжем тебя, а потом доберёмся до...
– К чёрту! – пыхтит Зик. Лицо его, красноватое от природы, приобретает багровый оттенок. – Оставь меня…
– Что? – я ошалело смотрю на раненого компаньона. Только что готов был пристрелить меня и вот уже предлагает бросить его здесь... С чего такие резкие перемены?..
– Иди, Анта! Ты должна выполнить поручение Кейна... Иначе нам обоим хана… – каждое слово даётся ему с колоссальным трудом.
– А как же ты?
Странно, но в глазах его я вижу страх. Зик боится. Самоуверенный смельчак Зик боится чего-то, равно как и боится признаться в этом.
– Я справлюсь, Анта. Я…