Джон повернул голову назад, на потолок. Забавно. Думалось ему, что она ожидала, что подержит его недельку-другую, а оказалось, вряд-ли больше суток.
-Извините, что испортил вам день рождение, – сказал он, и отключился.
Когда Дженнифер доела пиццу, к ней к дому, внезапно, приехал Дилан. Вид у него был расстроенный и взбудораженный. Он активно стучал в дверь и девушка бросилась открывать.
-Она всё же сделала это! – возмутился парень, сразу как только увидел Дженнифер.
-Подробнее, – попросила девушка, любуясь его красивыми глазами.
-Она заперла его в подвале! Я сам не видел это и помогал его тащить!
Юноша вбежал в дом, берясь за голову.
-Она слишком сильно на меня влияет. Мама часто говорит, что я ребенок и она права! Я слушаюсь её как ребенок.
-А тебе сколько лет, Дилан?
-Двадцать два. Но я не знаю, как мне с ней поступить? Как пойти поперек её воли?
Джен взяла его лицо в своё, благо разница в росте была небольшой и уставилась ему в глаза, подбирая слова, желая его успокоить. Но Дилан воспринял это неправильно и кинулся её целовать. Впрочем, Джен не возражала, а поцелуй быстро перешёл в нечто большее на диване в гостиной. Она сама не поняла, как забылась, как наслаждалась его поцелуями и ласками. Как смотрела в его пронзительные синие глаза над собой и слушала его сладостные стоны, что отражались музыкой в её ушках. Они оторвались друг от друга близко к закату, и теперь лежали на полу.
-Значит, она заперла его? – спросила она больше рассуждая, чем вопрошая юношу.
-Да. Мы должны вытащить его.
-Посидит пару дней. Осознает, какого мне было сидеть в подвале столько лет. Потом мы его вытащим. Она же не унижает его?
-Нет. Она будет беречь его как зеницу ока, но всё же это неправильно, – прошептал Дилан, и она коснулась его щеки, заставляя смотреть себе в глаза.
-Тогда я не вижу смысла за него волноваться лишний раз. Справиться. Вернусь за ним через неделю.
Дилан кивнул, встал и начал одеваться.
-Джен, мне нужно возвращаться. У моей матери сегодня день рождения и хоть она отвлеклась от меня на Джона, не хорошо, что я её так надолго покинул.
-Но ты же приедешь, да? – спросила девушка.
-Конечно. Я ведь тебя люблю!
Сердце Джен, и без того бьющееся как сумасшедшее, готово было выпрыгнуть из груди. Она проводила юношу не говоря ни слова. Счастье взаимной влюбленности настолько затопило её, что она просто радостно бегала по дому счастливо заливаясь смехом.
Пенелопе с новостями она не звонила. Решила, что редактор не одобрит её мстительного желания продержать Джона запертым.
Редактор же в это приехала в дом Нины. Хозяйка сама её встретила. Нина была одета в дорогое бархатное синее платье, расшитое золотой нитью, стоимостью в машины редакторши. Платье отчего-то было в подпалинах. Красивый дорогой маникюр сломан, руки грязные, прическа растрепалась.
-Ты ведь, проверить его хочешь? – спросила, будто бы задыхаясь, женщина Пенелопу, встретив её во дворе.
-Что-то случилось?
Нина взмахнула рукой, предлагая следовать за собой и пошла в дом. Редактор последовала за ней.
-Всё, что я хотела, это продержать его неделю, буквально неделю в подвале. Чтобы он отдохнул от женского внимания, в тишине и покое. А он заболел, я же не знала...
-Что ты хотела? – завопила Пенелопа и вцепилась пальцами в волосы Нины. Началась дикая свара с оцарапыванием вокруг всего и вся.
Пенелопа одержала верх, выдрав клок волос Нине и усевшись на неё.
-Да прекрати ты уже! Я понимаю, что он дорог не только мне, но и тебе! – негромко кричала Нина. – Но если мы продолжим драться, кто будет его лечить?
Пенелопа слезла с соперницы, подала ей руку, помогая встать. Нина благодарно кивнула, поднялась и повела женщину в комнату за второй дверь слева. Там лежал тяжело дышащий и укрытый Джон. Рядом – столик с таблетками и приборами для измерения температуры, давления и кислорода в крови.