— Не приведи Господи! — закричали в полутёмном зале.
И тут кто-то из темноты крикнул:
— Василий Иванович! Да уверен ли ты, что это точно расстрига? Богдан Бельский говорит, будто это тот человек, которого он послал за границу, что это царевич! Как бы не ошибиться!
Голос этот утонул в криках. Голоса этого не желали слушать.
— Цыц!
— А ты говори, князь Василий!
— Говори, заступник наш!
Красная занавеска над головами людей от криков судорожно задвигалась, да только никто туда не глядел, кроме самого разве князя-боярина Шуйского, который метнул туда свой взор на одно лишь мгновение. Да там Варсонофий на страже.
Василий Иванович испугался было страшного вопроса, но ненадолго. Он взмахнул широким рукавом, чтобы утихомирить гостей.
— Что делать нам? — снова требовали ответа из зала.
— Что делать?
— Как спасти Русь?
— А вот как! — сказал Василий Иванович и снова метнул взгляд вверх, будто бы на лики святых, а в самом деле для того, чтобы удостовериться, слышит ли его и достойно ли оценивает прильнувшая к занавескам Прасковьюшка. — Вот что, други мои! Должны мы собраться с силами и в одну ночь убить его!
— Что? — ахнули. — Да какие же это силы надо собрать!
— Нет! — заорали. — Как?
— Быть такого не может!
Князь Шуйский иного ответа и ждать не мог. Только он всё уже обдумал.
— Если с умом приступить, то и силы большой не понадобится, а малой кровью пособим земле своей и принесём ей волю. Вы послушайте только. Ляхи живут беспечно, чувствуют себя свадебными гостями, ни о чём не подозревают. Они верят своему приятелю царю. А царь уверен, что народ его любит и что ему не следует ничего опасаться. Это, быть может, и похоже на правду. Да народ уже не прочь побить ляхов. И пока он не сделал такого по велению царя и тем самым окончательно не утвердил его на престоле — давайте опередим всех! Давайте прикончим царя в субботу. В субботу на рассвете ударит набатный колокол. А вы постарайтесь, чтобы накануне на каждом доме, где остановились ляхи, были поставлены знаки в виде креста. И чтобы на рассвете, при звоне колокола, везде раздавались крики: «Ляхи хотят царя нашего убить! Бейте ляхов!» Об остальном не заботьтесь.
Кто-то в зале ещё попытался возразить, что это всё-таки гости, да таким быстро горло заткнули:
— Гости! Какие такие гости?
— Мы их звали? Какие они нам гости!
Голос Шуйского пересилил все крики:
— Не забудьте колодников из тюрем выпустить! А когда народ бросится бить этих «гостей», то никто не сможет помешать нам прикончить расстригу в Кремле! Вот! Вы только крепко-накрепко запомните: другого такого случая Бог может и не послать нам из-за грехов наших!
Гул одобрения прошёл по всему пространству, от стен до стен.
— Присягаем на том!
— Присягаем! Не быть расстриге над нами господином!
— Присягаем!
Князь Шуйский поднял руки. Он ничего не боялся. Братья Димитрий да Иван стояли рядом с ним. Ещё — бояре Голицыны, Черкасские, многие.
19
Князь Константин Вишневецкий проснулся с окрепшим за ночь намерением непременно поговорить сегодня хотя бы с паном Мнишеком, чтобы при его содействии получить аудиенцию у царя.