Мировая война находилась еще в самом разгаре; еще оставалось неясным, какая же коалиция стран выйдет победительницей в столь длительном и изнурительном противоборстве. А, вот, Россия уже терпела постыдное поражение в качестве самого «слабого звена». Как покажут дальнейшие международные события, все империи-неудачницы в той мировой войне подвергнутся жестокой вивисекции. От империи Габсбургов останутся лишь «политические прыщи», и Турция утратит львиную долю своих территорий. От Германии также отрежут немало, лишат ее армии и флота, наложат непомерную дань, обескровив экономику страны.
Но большевики запустили все эти процессы еще за год до завершения мировой войны. Они будут настаивать на праве наций, национальностей и народностей на самоопределение и подобный призыв не мог не встретить самых горячих откликов из Финляндии, Польши, Прибалтики, Бессарабии и других окраин империи. В русское общество также проник вирус дезинтеграции. Казачьи круги принялись с воодушевлением обсуждать перспективы создания своей вольной республики. Малороссы хотели жить «самостийно». Оживились малые народы, традиционно заселявшие определенные территории в центральных губерниях России.
Все то, что подтачивало устои русского общество, что нарушало его скрепы, что способствовало отпадению от его «тела» хоть «волоса» всемерно поощрялось большевиками. Поэтому сепаратисты-националисты любых направлений и ориентаций объективно оказывались в стане союзников марксистов-интернационалистов. Стремясь обрести «свою историю», националисты обычно ничего не видели, что простиралось дальше какой-нибудь реки, сливающейся с линией горизонта или горы, традиционно служившей их далеким предкам «пограничным столбом».
Чем сильнее бушуют разрушительные процессы в системе государственного управления, тем больше возможностей у сравнительно небольшой по численности организации единомышленников, захвативших власть в империи, диктовать свою волю разрозненным группам людей, раздраженным испытаниями и лишениями трех лет тяжелейшей войны. С одной стороны, захватчики апеллируют к самым сокровенным надеждам и чаяниям широких социальных слоев, выступая в роли провозвестников «новой зари», с другой стороны, всегда готовы применить методы самого жестокого террора ко всем несогласным или недовольным действиями нежданных — негаданных узурпаторов.
В своих декретах и публичных выступлениях лидеры партии большевиков широко использовали накопленный в прошлые годы опыт конспирологии, умело применяли подтекст или двусмысленность, а также практику провокаций. «Декрет о мире» поощрял всевозможные нарушения армейской дисциплины, буквально выбивая у командующих фронтами и армиями почву из-под ног. Вместо наступательных действий происходили братания с противником, вместо исполнения приказов вспыхивали бунты целых частей: альтернативами штабов становились «солдатские комитеты» или «советы». «Декрет о мире» не только прощал дезертиров и бунтовщиков, но и превращал их в горячих сторонников «мировой революции». Безусловно, этот декрет являлся документальным свидетельством для немецкого командования о том, что деньги кайзера потрачены не напрасно, и Россия вот-вот закроет Восточный фронт, и тогда Германия сможет сосредоточить свою военную мощь только на западном направлении. Декрет постулировал унизительное поражение России в мировой войне, напрасность всех понесенных жертв, причем, это поражение фиксировалось при очевидном отсутствии какого-либо преобладания вооруженных сил Германии над русскими войсками. Выхолащивание смысла бессчетных сражений, перенесенных тягот и лишений уже само по себе провоцировало раздувание пламени гражданской междоусобицы.