***
Улицы Адской кухни, как это обычно бывает, были оживлены. Народ шагал кто куда, машины же строго друг за другом двигались в одну сторону, соблюдая правила одностороннего движения, а велосипедисты кокетливо жались к обочинам и, когда автолюбители вставали на светофоре, то и дело норовили проскочить на красный свет, будто для них закон не писан.
Диего замечал все это лишь косвенно, а именно только после того, как в его голове всплывала та или иная мысль. Например, про чрезмерную оживленность он думал примерно следующее: попробуй найди в Нью-Йорке мертвые улицы; здесь даже на окраинах постоянно какая-то движуха. Он-то, живя в Брайтоне, знал об этом не понаслышке. Воспоминания о доме принесли с собой еще и мысли о матери. Вот ей-то сейчас хорошо: сидит дома, смотрит сериалы по телику и наслаждается последними днями отпуска, пока он тут стоит на пороге чего-то грандиозного, чего-то такого, что навсегда изменит привычный ход вещей. Под ноги Диего подвернулась смятая жестяная банка, и он пнул ее. Он подозревал, что возможно слишком эмоционально реагирует на довольно банальный факт поступления в высшее учебное заведение, но почему-то ему казалось, что это один из наиболее важных этапов в его жизни, а потому было бы глупо его недооценивать. Да и не мог он по-другому. Не мог и все тут. Мать частенько говорила следующее: ты слишком близко все воспринимаешь, а он в свою очередь недоумевал, потому что не понимал, как иначе-то? Иначе лично у него не получалось. С полутонами у Диего еще с раннего детства было не очень, так что либо близко, либо никак.
Подняв голову и отвлекаясь от непрошеных мыслей, Диего огляделся по сторонам в поисках хоть какой-нибудь таблички или знака. Он не особенно хорошо ориентировался в этом районе да и вообще задатками первопроходца и человека, отлично ориентирующегося на местности, не обладал. Заблудиться в трех соснах для него – раз плюнуть, не говоря уже о каменных джунглях, а потому в любой непонятной ситуации его спасала потрепанная от частого использования и проверенная временем карта. Составленная специально для таких же любителей поехать на Таймс-сквер, а в итоге оказаться в одной из подворотен Бронкса, она стала буквально продолжением его рук и участвовала почти в каждой вылазке в город. А учитывая, что окромя топографического кретинизма Диего страдал еще и рыбьей памятью на все новое, то карта автоматически становилась определенным маст-хэвом. Вытащив ее из сумки, он сверил показания с таблички ближайшего дома с уже давно выученным наизусть адресом колледжа, и, сопоставив их, пришел к выводу, что топать ему осталось всего два квартала. В груди тут же появилось то самое чувство окрыленности: его судьба ждет его прямо после двух перекрестков за поворотом. Уже на ходу складывая карту-помощницу и пытаясь не пролить захваченный с собой кофе, Диего в очередной раз подумал, что, во-первых, он придает поступлению слишком уж большое значение, а во-вторых, по прибытию на место он будет выглядеть как несостоявшийся марафонец с красными от бега щеками и мерзкой отдышкой, если продолжит так же усердно оббегать мирно гуляющих обывателей. Тем не менее, сбавлять ходу было уже бессмысленно – он почти добрался.