Диего вздохнул с облегчением, только когда остановился прямиком перед довольно высоким для учебного заведения зданием. С первого взгляда оно напоминало куб. Ну или кубообразный параллелепипед. Он не мог бы сказать наверняка, потому что он никогда не был силен в стереометрии. В любом случае выглядело это весьма и весьма необычно, с этим спорить не приходилось. Нестандартный архитекторский подход довершали широкие, растягивающиеся практически на весь этаж, окна, наверняка это внутренние холлы и коридоры, и контрастно-белая по отношению к темному кирпичу облицовка. Фасад здания украшали два флага: американский и нью-йоркский, а прямо над входом белыми буквами была выложена надпись: «NYSMEF».
Внимание Диего привлек случайный шум, и он повернул голову. Там, вблизи от высаженных стройными рядами деревьев расположилась небольшая группка ребят. Они стояли, опершись на стену этого необычного здания, смеялись и о чем-то неторопливо беседовали. При более внимательном рассмотрении, выяснилось, что они практически ничем не отличаются от Диего. Да, возможно, и даже скорее всего, они старше его, но с виду это вообще никак не бросалось в глаза, наоборот они казались такими же обычными ребятами, как и он сам. Ни больше, ни меньше. Уголки губ сами собой поползли вверх. Похоже, в этот раз у него все же есть шанс влиться в местную тусовку.
Теперь, когда ему снова удалось собраться с духом, Диего решительно направился к входной двери. Проходя под навесом, он в очередной раз сделал глубокий вдох, мысленно посчитал до десяти, как он всегда делал, когда особенно сильно волновался, и, представив, что он в том самом музыкальном клипе, где перед героем открыты все пути, толкнул дверь. Та резко распахнулась, пропуская очередного гостя и раскрывая ему чудесный новый мир. Мир, в котором ему предстояло провести ближайшие четыре года. По крайней мере, он так надеялся.
Прямиком за дверьми его встречал пропускной пункт с турникетами, которые сегодня были открыты для всех желающих, и просторный холл позади них. Здесь он вдруг ясно ощутил себя каплей в море, что опять-таки навевало еще свежие воспоминания из старшей школы. Людей была тьма тьмущая: кто-то стоял по углам и теснился своими мини-компашками у стен, чтобы не мешать остальным и не потеряться в общем столпотворении, кто-то непонятно зачем носился туда-сюда, разрезая людской поток, словно ледокол, а кто-то, как и сам Диего, находился в полнейшей прострации, не зная, куда податься. Напоминало час пик в метро и давку на вокзалах, во время которых вечно творится полнейшая неразбериха.
Диего, чувствуя, как в горле медленно образуется натуральная Сахара, отпил глоток из стакана и снова обвел весь народ взглядом. Он надеялся с помощью своего зоркого зрения выцепить из толпы хоть одного такого же замешкавшегося первокурсника, но пока поиски все никак не хотели увенчаться успехом. Он уже отчаялся, когда вдруг заметил неподалеку от себя неприметную девушку, которая, судя по ее выражению лица, явно не была готова ко всему происходящему. Пытаясь пробраться к ней, он отдавил с десяток ног, растолкал всех кого можно и на финишной прямой случайно зарядил кому-то локтем в спину. Из раза в раз извиняясь за свою нерасторопность, Диего наконец-то с горем пополам оказался рядом с девушкой и, в сотый раз повторив про себя вопрос, который он хотел ей задать, громко прокашлялся. Убедившись, что это привлекло ее внимание, он озвучил свою заготовленную реплику:
– Привет, я заметил, что ты как-то обособленно ото всех стоишь, и… Э-э… Ну, я подумал, что, может быть… – не договорив фразу, Диего замолк. Внезапно пришедшие в голову дурацкие мысли вроде тех, что вечером надо будет зайти в «KFC» и попробовать новый твистер, или что вон тот парень в конце зала по манере ходьбы очень похож на пингвина, все же сбили его. По спине прошла волна из мурашек. Теперь в ее глазах он наверняка выглядит глупо. – Я хотел сказать, довольно много людей, не так ли?
Неожиданно девушка улыбнулась, причем, насколько Диего мог судить, не наигранно, а вполне себе искренне. Улыбка делала ее и без того пухлые щеки еще пухлее, отчего в ее внешности проявлялись детские черты. В ее миндалевидных глазах читались приветливость и желание чуть-чуть поболтать. Из-за этого напрашивался вывод, что, возможно, еще не все потеряно.