Уж не знаю, кто встает у руля в этот раз, но я нагло вцепляюсь в его шею, впиваясь в губы. Естественно, исключительно для того, чтобы предотвратить совместное переживание мемуаров желтобрюхого капуцина.
Сероглазый не против такой замены. И его руки срывают с меня мокрые вещи. Естественно, исключительно потому, что они мокрые и холодные. А потом мы вместе срываем вещи с него. Исключительно потому, что он под ними теплый, а я замерзла.
И когда наши горячие тела соприкасаются, я торможу, тяжело дыша в его губы.
— Тебе не кажется… что мы немного торопи…
Ему не кажется!
Требовательные губы запечатывают мой рот. Он подхватывает меня за бедра, ловко водружая на стол.
— Марк… Марк…
— Лучше бы тебе спрятать твою тревожную крольчиху! — его голос хриплый от возбуждения. — Или мой внутренний тигр сейчас ее проглотит. Он очень голодный и злой. Боюсь, что никто, кроме сексуальной пантеры, не сможет справиться с ним! Где моя кисочка?… Кис-кис-кис…
У него хорошо получается, она опять тянет свои лапки к его ремню.
— Страстно и на столе? — шепчет он.
Пантера утвердительно мурлычет. Ей тоже не кажется, что мы слишком торопимся. Мы пережили первый семейный скандал, в конце концов. И в этой логике даже немного запоздали с моим лучшим сексом. И он лучший — я ощущаю это по истерично колотящемуся сердцу с первого его движения внутрь. И оно разгоняется… разгоняется… разгоняется… доводя до ультразвуковых скоростей моих внутренних летучих мышей, и совершенно неожиданно я взрываюсь, выпуская эту стаю на волю.
Ох, не в минутах тут дело, не в минутах…
— Боже… — бормочу я. — Вызовите мне реанимацию…
— Зачем?… У тебя парень — спасатель.
— Ах, да… — пока вся моя живность без сознания, я наслаждаюсь этим фактом с ним наедине.
О, да-а-а!
.