Неужели нельзя организовать мне середнячок минут в тридцать-сорок? — поднимаю я глаза к небу. — Или с этим вопросом в альтернативную инстанцию? — опускаю взгляд долу.
С ума ты уже сошла, Катерина, от своих сексуальных фантазий!
Опять дождь…
И, естественно, зонт в одиннадцатом часу вечера я нигде по дороге домой не куплю!
Придется побегать пока мокрой кошкой.
К счастью, панда мне сегодня не грозит! Накраситься я не успела, только умыться.
— Привет, Кэт, — выходит ко мне под козырек съежившийся Вадик, его очки тут же покрываются каплями дождя. — По кофе с коньячком? — снимает он их, слепо прищуриваясь. — В такую слякоть без него тоскливо. Да и пятница.
— Я без копейки.
— Угощаю.
— Ааа… — и я прощаю ему мою зарплату, обещанную Люцифером. — Давай!
Мы доходим до ближайшего бара. И скромная чашечка кофе с коньяком через три порции превращается в гораздо более смелую порцию — бокал. А к концу бокала мы заказываем пузатую бутылочку «антистресса».
Худющий, очкастый, обмотанный шарфом Вадик вдруг начинает мне казаться симпатичным. А это — симптом открывающихся дверей зоопарка, и мне явно пора.
Зоопарк случался в моей жизни всего пару раз. Пить я не умею и не особенно стараюсь научиться, тренируя этот навык. Но погубленные выходные требуют какой-нибудь компенсации.
Ну и так как я на нуле и уже лыка не вяжу, Вадик платит таксисту, чтобы он доставил меня до дома.
Но я все равно успеваю намокнуть, пытаясь отыскать в своей памяти код от входной двери. Наверное, мне бы стоило встать под козырек. Но, видимо, жаба во мне решила кайфануть от сырости по-полной. И я поднимаю лицо вверх, подставляя его каплям. Меня покачивает.
— Кто ж тебя так, Катерина? — слышу из темноты лоджии второго этажа знакомый тембр.
Там светится уголек сигареты.
Только не сосед!
— Двенадцать тридцать три…
— Ооо… Тоу-о-очно! — выходит с каким-то прононсом.
Может, теперь во мне еще и француженка обоснуется? Пьяная француженка — это лучше, чем капуцин? Не знаю, нравятся ли сероглазому француженки.
Но к зверью он вроде бы относится со снисхождением! К котятам там… пандам… свинкам…
Крепко держась за перила, я поднимаюсь на второй этаж.
Опираясь плечом на косяк своей открытой двери, он скептически наблюдает за процессом.
— При-ивет! — икаю я.
— И это мать моего ребенка? — изображает он правдоподобный фейспалм. — Катерина… Катерина…
— Это всё ты виноват, сероглазый, — бормочу ему. — С самого вчера. Ребенок… это такая ответственность… стресс… вкупе с Люцифером… это перебор…
Всовываю ему в руки сумку, повелительно кручу в воздухе пальцем. Отец он или не отец, в конце концов?
— Там должен быть ключ.
Глава 3 — Когда есть повод утопиться
Просыпаюсь. Один глаз открывается, второй — нет. Потому, что утоплен в подушке. Это привычно. Но кое-что не так привычно. Меня сжимают мужские руки. Медленно опускаю лицо, разглядывая их. Руки вполне себе. Крепкие, красивые. Одна нахально разместилась под грудью, вторая — чуть ниже пупка.
Кто это, черт возьми?!
Попытка погрузиться воспоминаниями во вчерашний вечер кроме пульсирующей боли в голове никаких эффектов не дает. Воспоминания заканчиваются на заказанном пузатом «антистрессе».
И я лежу с колотящимся сердцем, боясь пошевелиться и разбудить его.
Кто это может быть, вообще?
Ты что, дожилась уже до того, что с улицы притащила какого-то мужика в свою постель, Катерина?! — внутренний голос звучит как мамин.
У меня что, был секс?!
Секс в моей жизни явление редкое и своеобразное. Очень сильно отличающееся от того, что рисует моя буйная фантазия. Настолько редкое, что количество раз я могу пересчитать по пальцам одной с половиной руки.
А такое явление, как посторонний мужчина в постели — это полный ахтунг!
С дебютом тебя, Катерина Олеговна!
Так, секс таки был?
Прислушиваюсь к своим ощущениям. Тело как-то неприятно ломит.
Концентрируюсь на соответствующем месте. Никаких новых ощущений.
Но может, «он» просто был очень скромный?
Смотрю на руки. Нет, судя по рукам должен быть вполне себе…
Мои более опытные подружки утверждают, что это самый верный показатель — размер мужских ладоней и пальцев. И судя по крепким большим ладоням…
Но никаких подозрительных ощущений, кроме общей ломоты. С другой стороны — а каких, Катерина, ты ждешь ощущений?
Слушаю его размеренное сопение мне в затылок. Руки сжимают меня, вдавливая в тело, по-хозяйски устроившееся сзади. И я явственно ощущаю, как мне в поясницу утыкается то, что имеет своеобразную власть над моим телом. Моя внутренняя кошка устраивает несанкционированные потягушки, мурча что-то в подушку.