— Возможно, ты убиваешь в себе то, для чего предназначена. Давно уже не было у власти подобных тебе людей.
— Возможно, ты и права. Но подобным мне людям просто не нужна власть. Да и ты убила в себе своё предназначение. Или думаешь, я не читала твоего романа? Его до сих пор часто переиздают.
— Подхалимаж, — с кривой усмешкой констатирует М. С.
— Самокритика. — столь же безаппеляционно заявляет Марина. — Ты сознательно погубила свой талант писателя. В этом было твоё предназначение. Слово ранит больнее стали. И заставляет людей становиться лучше.
— Глаголом сердца людей не прожжёшь. Да и не у всех они есть. Сталью пронять их гораздо проще.
— Мы не на митинге.
— Это верно. На митингах проще. Тебя либо понесут на руках, либо разорвут. Просто красиво говорить я не умею. Говорят, пишущий чуть ли не первый среди людей. Конечно, только в том случае, если книги его могут заставить людей переломить себя, и начать становиться лучше. Если книги несут какие-то идеи…
У меня плоховато с генерацией идей. И мне не очень интересно, как мои идеи повлияют на мир через пятьсот или тысячу лет.
Ибо передо мной мир. И он плох. И я знаю, как улучшить его. И меняю его.
— И он меняет тебя. Ты вглядываешься в бездну, а бездна в тебя. Стремясь уменьшить зло, ты только увеличиваешь его количество.
— Я гораздо больше увеличила бы количество зла своим бездействием.
— Возможно, и так.
— А ты и вправду сгубила свой талант.
— Я просто выплеснула на бумагу скопившуюся желчь.
— А что ты выплёскивала, когда я была маленькой? Те сказки, которые ты мне бывало, рассказывала на ночь. Волшебные и очень добрые. Потом я ни в одной детской книге не встречала таких. Их ведь ты сочиняла. Иногда ты не рассказывала, а читала. И я видела листы в пишущей машинке. Куда ты их дела?
— Сожгла! — выкрикнула М. С. — Один пепел остался!
— Врёшь. — тоном непререкаемого утверждения отчеканила Марина. — Лежат они где-то. И ждут своего часа.
— Который не придёт.
— Как знать.
— Ты трусишь. Боишься брать на себя ответственность. Такая принципиальная, образец во всём. Чистюля! В грязи копаться не хочешь. Пусть другие роются, а это выше моего достоинства. Я такое эфимерно-воздушное существо. Украшение мира. Его грязь меня касаться не должна. Какая удобная позиция! Страусиная!
— Я не боюсь ответственности. Боюсь, что не справлюсь. Не моё это дело.
— Почему твой зам в отставку подал?
— Врачи запретили. Нервное переутомление в тяжелой стадии. Так кажется. А казался перспективным… Пусть теперь на даче сидит, да мемуары строчит. Все ломаются. А я словно железная. Устать не имею права. Нервы измочалены. А дела нет никому. Всё на мне. За всем следить надо. То, что на нем было, сейчас снова на мне. На мне одной. И не помощи, ни поддержки. Я вымотана страшно. Ломаются все. Одна я двужильная.
— Я знаю, что тебе тяжело. Но не в моих силах тебе помочь. Не в моих. Я ни в коей мере не враг Идее. Но. Я не смогу быть государственным деятелем. Это точно.
— Не хочешь. А вовсе не не можешь. Я ведь к власти не особенно стремилась. Но бывают моменты, когда понимаешь — если не я, то кто же? Действовать надо. А не болтать. Иначе конец всему. Я в значительной степени порождение системного кризиса.
— И одновременно, человек нашедший выход из этого кризиса.
Не верит больше легендарная М. С., само олицетворение новой грэдской империи, в людей. Вообще, она уже никому и ни во что не верит. Люди злы, подлы, завистливы и трусливы — это генерал-полковник знала чётко. Один вор, другой мерзавец, третий и то и другое сразу, четвёртый просто подлец. Все без исключения лгуны и завистники. Каждый только и мечтает о том, как бы нагадить другому. Сама такая, генералы твои, и вообще, каждый второй, не считая каждого первого не лучше. С волками живёшь — по-волчьи вой.
Имеются у неё основания так думать. Мотала жизнь по всей империи. От песков и барханов на юге до льдов и тундр на севере. Всё лучше узнавала Марина Саргон людей — и всё больше с каждым днём их ненавидела. Она потеряла веру в людей… А раз потеряла — значит когда-то она была, когда-то в людей верила. А годы шли — и не стало Марины Саргон. Остался только генерал-полковник с именем из двух букв — М. С…
Умный, но умеющий казаться глуповатым и хитрый государственный деятель. Временами крутой, жёсткий и даже жестокий. Так и должно быть, ибо только такие и могут управлять империей.