— Ну и что? Мне надоела ваша волокита. Аттестационную комиссию я и сама собрать в состоянии, да и подписать я что угодно смогу. К тому же, мне отсюда элементарно виднее, кто чего достоин.
— А столицу можно даже не извещать?
— Человек двадцать наберётся, пошлю представление, но не раньше. Чем с вами конфликтовать, гораздо проще вас просто не извещать.
— Что-то ты злая сегодня.
— А с чего бы мне такою не быть? С вашего восстания вкалывала как неизвестно кто. Наконец, только нашла время, чтобы отдохнуть — и на тебе является проблема, да ещё какая!
— Нечего сказать, активно ты отдыхаешь — сказал Саргон, окинув взглядом царящий в комнате бардак.
— Да уж по другому не умею, а теперь и учиться поздно.
В дверь тихонько постучали.
— Входи.
Дверь открылась. Саргон сидит к ней спиной.
— Что там у тебя, проходи. — сказала М. С. на удивление тихим голосом.
— Мама, к тебе можно — слегка испуганный детский голос.
Саргон буквально опешил. Он никогда не думал, что кто-нибудь скажет М. С. это слово. Давно уже нет на свете людей, которые могли её так называть. Этого просто не могло быть. Он резко обернулся.
В дверях стоит худенькая девочка лет 10—12. Совершенно не похожая на М. С., это сразу бросилось императору в глаза.
Она тоненькая и светловолосая. И императора поразил её взгляд. Он ещё не позабыл легенды об ангелах. Но он разбирался в людях, и знал, что часто за ангельской внешностью скрывается чернейшая душа. Внешность ангельской не была. Но взгляд, одновременно и светлый, и немного печальный, и словно переполненный каким-то нездешним разумом… Какой-то добротой и любовью ко всему живому. Почему-то император решил, что она уже видела в своей жизни зло. И не малое. Но она не озлобилась на людей. И не сможет этого сделать никогда. Потому что… Потому что у неё такой взгляд.
Именно так, и только так мог бы смотреть ангел. В подобных существ император не верит. В обычных ситуациях. Но в таких…
Саргон перевёл взгляд на М. С. — и опешил ещё больше, ибо с её лица куда-то пропала и злоба, и спесь, и презрение ко всем и вся, и даже знаменитая змеиная ухмылочка.
''М. С. с лицом Мадонны. Похоже, один из нас спятил. И я не знаю кто именно.
— Аня знакомься, это император Саргон.
Вот так. Без чинов и званий.
— Здравствуйте — тихо сказала девочка.
Он в ответ пробурчал что-то невнятное. Способность соображать вернулась ещё не до конца.
— Что там у тебя, давай.
Девочка расстегнула принесённую с собой папку и достала какой-то лист.
— Вот. Мне в школе дали я лучшая в классе.
Ничего от гордости или зазнайства не было в её словах. Просто было сказано то, что есть и с чем не поспоришь
— Ты умница, так и дальше учись. — сказала М. С. рассматривая лист
— Мама, ты занята сегодня? Мне бы хотелось с тобой поговорить.
— Сейчас да, но к вечеру я освобожусь и приду к тебе. У тебя завтра свободный день?
— Да.
— У меня тоже.
Когда девочка ушла, Саргон с трудом выдавил из себя
— К-к-кто это?
М. С. довольно долго с усмешкой его разглядывала, а потом заявила.( 'Глупо я сейчас наверное выгляжу' — подумал в этот момент Саргон)
— С точки зрения закона Анна моя дочь, и это всё, что тебе о ней надо знать.
— Закон-то он как дышло.
— Заткнись и не лезь не в своё дело. Ты не знаешь её судьбы, а я знаю. Её судьба в своё время была похуже моей. Понял!
Бешенная М. С… Прежняя. Влип ты, похоже. Пора задний ход давать. Пока не засосало.
— Извини.
— Бывает.
Саргон видел многих подручных М. С., но этот превзошёл всех. В смысле своей нечеловеческой сущности. Питомник у неё тут что ли по выращиванию подобных монстров? Или это у М. С. такой специфический вкус на мужскую привлекательность? Хотя нет, это-то вряд ли. Она ведь почти всю жизнь одна. Да и этот субъект, похоже, тоже. От него словно за версту веет каким-то замогильным холодом. Свирепость и звериная жестокость буквально впиталась в поры кожи. Короткие волосы почти полностью седые, хотя он не особенно стар. Единственный глаз тяжелым взглядом смотрит исподлобья. Вместо второго повязка и багровый шрам уходит под неё. Чёрная перчатка скрывает левую руку.
Когда он вошёл, тяжело ступая подкованными ботинками, то комнату словно обдало ледяным ветром. Больше всего этот человек походит на ожившее изваяние какого-то языческого бога войны. И очень кровожадного бога.
Проходя мимо императора, человек слегка небрежно козырнул ему. Саргон невольно поёжился.
Ни об одном из фактов, упомянутых М. С. и генералом, Саргон решительно ничего не знает. А факты того… довольно неоднозначные. Какие-то тяжёлые бомбардировщики (и где она их взяла?), переговоры с колонистами, горнострелковые дивизии неясного подчинения, да и сам генерал ему вовсе не известен.
Версия о параллельном государстве вырисовывается всё чётче и чётче.
— Этот урод тоже плод твоего самоуправства?
А значит что-то для неё этот урод. Чуть дёрнулось лицо, когда так назвал он генерала. Чувств скрыть не смогла. Многое говорящий признак. Кто же этот человек? Видел его император, точно видел. И не раз.
— Никак нет, он утверждён тобой. — редкостно скучный и безразличный тон объясняет многое.
— Когда это? Что-то не помню, такую рожу я бы не забыл. Хотя знаком он мне вроде бы…
— Утверждён вскоре после подавления последнего восстания. Дретт Орденот. За особые заслуги.
— Имя вспомнил. Подписывал. Но лично его я тогда не встречал, однако помню откуда-то лицо… Он давно ранен был?
— Глаза года два назад лишился, на испытаниях ранило, а руки уже давно нет.
Саргон в задумчивости обхватил подбородок. Всё-таки знакомое лицо. И из давнего прошлого.
— Я его раньше знал. Намного раньше, почему-то я в этом уверен.
Точно не пустое место для неё. Вон, как лицо перекосило. Неспроста.
— Дретт Орденот — это фамилия. — медленно цедит сквозь зубы. В голосе — весь яд, на какой только способна — А у него ещё и имя есть. Короткое! Прекрасно тебе известное. Его и попытайся вспомнить.
Бесится. И готова взорваться. Давно уже не видал её до такой степени на взводе.
— Хватит говорить загадками. Я не могу его вспомнить.
М. С. передёрнуло. Барабанит пальцами по столу. Того и гляди щепки из-под ногтей полетят.
— Имя его тебе надо? Ну, так могу и сказать. Полное имя его Хьюгертентор. — пауза. Император непонимающе смотрит на неё. Лицо М. С. опять передёргивает, и она с плохо скрываемой ненавистью кричит. Как от боли… хотя нет, от боли она кричать не станет — Сокращённо — Хьюг!
Императора словно ударили. Даже лицо дернулось.
— Тот самый!
— Да, тот самый…
Оба замолчали. Каждому вспомнилось своё. И есть у этих воспоминаний имя. Марина. Та, которой навеки осталось двадцать четыре года. Само воплощение красоты. И всего лучшего, что есть в этом мире. Её силу духа можно сравнить с материнской. Только не было в ней её ярости и ненависти. И она была красива. Не ослепительной красотой двоюродной сестры, красотой хищницы, наряду со всем прочим оружием, мастерски использующим ещё и это.
Нет, иной была её красота, красота просто доброго к людям человека. Наверное, доброта так влияла на внешность. Ибо она была очень похожа на мать, но ту лучший друг не назвал бы красавицей.
Но было у неё то обострённое чувство справедливости, которое Саргон помнил у той девочки, которая сначала была его дочерью. И только потом стала М. С…
''Игла' — кратко сказала про неё М. С. в узком кругу. Пожалуй, это так и было.
Иглой называли возвышающуюся в одном из самых старых грэдских городов ещё более старую стальную колонну метров тридцати высотой. Она очень древняя. И стояла на этом месте ещё до того, как пришли грэды. И те, кто жили здесь до них, тоже говорили, что она очень древняя. Она круглой формы. И довольно тонкая. И не имеет никаких украшений. И сужается к верху, заканчиваясь остриём. Идёт дождь или снег. Проносятся ураганы. Текут века, гремят войны, сменяются народы. А она всё стоит. Она, холодная и прямая игла. Проходят столетия. Но всё так же она блестит. Не берёт её ржавчина. И никогда не попадают в неё молнии. И давно она уже стала символом чего-то неизменного, Гордого и непоколебимого. Того, над чем не властны никакие бури. И того, что было и будет всегда. Масса легенд сложена про Иглу. Масса. И в легендах гордость, и ярость, и даже любовь. Только счастья в них не бывало никогда.