— Джекс... — Его имя прозвучало хриплым шепотом. Я прижалась к его мокрой футболке и почувствовала его мускулы под ними. — Ты нужен мне так же, как и я нужна тебе.
Его лоб коснулся моего.
— Ты не просто нужна мне, Харли. Кажется, я не могу без тебя жить.
— Очаровательно. — Мой голос дрогнул.
— Я не хочу причинять тебе боль, — прошептал он мне в губы. Я потянулась к нему, готовая к новым поцелуям, к новым прикосновениям его рук, скользящих вверх и вниз по моим рукам. — Но это уже не имеет значения. Я не могу оставаться в стороне. Я собираюсь причинить тебе боль, и не могу остановиться. Я не могу. Ты должна заставить меня...
Тогда я поцеловала его и почувствовала страстное желание на его языке, почувствовала потребность в его объятиях, когда он ответил на мой поцелуй и подхватил меня одной рукой, прижимая к холодной стене лифта. Моя рубашка взлетела через голову, и он прижался ко мне бедрами, углубляя поцелуй бархатными движениями своего языка. Мои руки зарылись в его мокрые волосы, наши губы соприкоснулись, тела боролись за контроль, и мы оба знали, что ничего нельзя найти, только не с нами, не так, как сейчас.
Я не осознавала, что плачу, пока Джекс не отстранился и не провел большими пальцами по моим щекам, а затем нежно поцеловал меня в шею, свободной рукой стягивая с меня леггинсы. Я зажмурилась, когда его рот скользнул по моей ключице, его зубы задели бретельку лифчика, и он потянул ее вниз по моей правой руке, а затем по левой. Я молилась, чтобы волшебный лифт подарил нам еще несколько таких минут, когда нам не пришлось бы смотреть друг другу в глаза и видеть разбитые души и обещания. Может быть, все, что нам было нужно, — это темнота все это время, мгновение, чтобы просто почувствовать, не видя по-настоящему и не зная, что за этой спокойной поверхностью скрывается гораздо больше.
Хаос и невысказанные истины закружились между нами, когда я прижалась к Джексу, впиваясь ногтями в его кожу, нуждаясь в том, чтобы держаться, пока его пальцы находят мою сердцевину. Леггинсы и нижнее белье были стянуты с моих ног и брошены на пол, я услышала, как они упали с такой силой, что у меня перехватило дыхание.
Это происходило наяву.
Я и Джекс.
Мужчина, которого я не помнила, но почему-то все еще любила.
— Ты нужна мне. — Он уткнулся лицом мне в шею и напрягся. — Пожалуйста.
— Я твоя. — Я обхватила его лицо руками и притянула к себе для жадного поцелуя.
Джекс вошел в меня. Мои ноги обвились вокруг его узких бедер, когда он заполнил меня. И впервые с тех пор, как очнулась на больничной койке, я почувствовала себя цельной.
Я была дома.
Он был моим домом.
Образы нас, смеющихся вместе, дразнящихся, заполнили мой мозг с такой силой, что мне было трудно сопоставить их с ощущением правильности, когда он вошел в меня, моя голова откинулась назад, ударившись о стену с такой силой, что я вздрогнула, а когда он с проклятиями двинулся вперед, появились другие образы.
— Я так сильно нуждался в тебе. — Джекс сжал мою задницу руками.
— Джекс!
Я прижалась к нему, боясь, что это сон и он отпустит меня, я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я ощущала его повсюду, мысленно видела его, это было знакомо, мы были вместе, безумные.
Всегда безумные.
— Суп. — Джекс улыбнулся мне. — Я могу приготовить суп.
Разговор был похож на просмотр фильма на повторе. А потом мы оба оказались в его квартире и в его постели, занимались сексом без презерватива, и я помню, что мне было все равно, я думала, что с этим мужчиной я проведу остаток своей жизни. Я знаю, что он чист. И если я забеременею, может, его отец…
Отец Джекса.
Стоп.
Джекс снова выругался, и его бедра задвигались быстрее.
Я почувствовала, что мое освобождение приближается слишком быстро, мне нужно было остаться в этом моменте, запомнить, мне нужно было запомнить. Я сдержалась, почувствовав его разочарование, и его пальцы скользнули между нами.
Нет.
Я покачала головой.
— Я даю тебе свое благословение... — Его отец лежал на смертном одре.
На его похоронах были сделаны снимки.
Почему я не сделала снимок?
Я в квартире Джекса. Дотрагиваюсь до своего живота и смеюсь, пока Джекс швыряет что-то через всю детскую и кричит, что инструкции неправильные.
Мы окрестили комнату.
И я возвращаюсь в настоящее, с любовью всей моей разбитой жизни, в его объятиях, наконец-то отпуская, чувствуя, как он следует за мной меня, сотрясаясь всем телом.
Я сползла по стенке лифта и обхватила голову руками.
— Я помню.
Джекс застыл на месте. Все, что я могла слышать, это его тяжелое дыхание и напряжение в лифте.
Неожиданно зажегся свет и мы начали движение.
Я лежала полуобнаженная на полу. Джекс с налитыми кровью глазами уставился на меня, неподвижный, как красивая статуя.
— Я все помню.
Джекс повернулся, ударил кулаком по стене лифта и опустил голову.
— Я бы тоже хотела умереть.
ГЛАВА 14
Джекс
Я тяжело дышал.
Торопливо.
Убитый горем.
Харли смотрела на меня не с благодарностью в глазах, а с откровенным предательством. Она прижала пальцы ко лбу, облизала распухшие губы, а затем отпрянула назад и ударила меня в грудь.
— Черт! — Она потрясла кулаком и начала подпрыгивать на месте.
Я это заслужил.
— Ты в порядке?
— Нет, Джекс! — закричала она. — Я не в порядке! Я застряла в лифте с отцом моего погибшего ребенка, и воспоминания продолжают накатывать, как товарный поезд, мой мозг болит, сердце разбито, а ты хочешь знать, все ли со мной в порядке?
Это было то, что я пытался предотвратить.
Вот почему я должен был держаться подальше.
Я опустил голову.
— Хар...
— Без «Хар». Ты скрыл это от меня!
Я уставился на нее, едва различая ее лицо в тусклом освещении.
— Я поклялся всегда любить тебя, всегда оберегать тебя. Я обещал нашей маленькой девочке... — Я подавил рыдание, которое так и рвалось вырваться наружу. — Я пообещал ей, что сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что ты не будешь нести это бремя в одиночку, и в ту минуту, когда ты, наконец, сможешь дышать, потому что тебе не кажется, что известие о ее смерти душит тебя каждый час, ты говоришь, что я скрывал это от тебя?
Харли оттолкнула меня. Я схватил ее за руки, и тут она снова попыталась ударить меня, ее ладони метнулись к моей груди, к лицу.