По крайней мере, это помогло мне выбраться из дома.
Это помогло мне не пялиться на дурацкий футбольный мяч в моей комнате, подписанный придурком, который даже не мог смотреть мне в глаза.
— Девочка Харли? — Бабушка постучала в мою дверь и вошла сама, она всегда входила, у нас не было личных границ, но нам обеим это нравилось. — Ты скоро встаешь? Бекон?
Я ухмыльнулась.
— Ну, если у тебя есть бекон...
Она широко улыбнулась.
— Я горжусь тобой.
— Спасибо. — Вот оно, мерцание чего-то у меня на затылке, чего-то, что я должна помнить, чего-то, что я не могла понять.
— У тебя будет болеть голова. — Она покачала головой, глядя на меня. — На это нужно время. А теперь одевайся, набей свой желудок беконом и обязательно передай привет мальчикам.
И вот еще что. Она говорила о Баксах так, как будто знала каждого из них лично.
Миллера она знала из-за моей подруги Кинси, но в ее устах это прозвучало так, будто она провела Рождество со всеми ними, включая Джекса.
Я сглотнула, и у меня пересохло в горле.
Почему он должен был быть таким сексуальным?
Таким сильным?
Я ненавидела себя за то, что даже сейчас моя кровь кипела при мысли о том, чтобы просто... прикоснуться к нему.
Да, после несчастного случая у меня все перевернулось с ног на голову, не так ли? Теперь мне хочется бросаться на совершенно незнакомых людей только потому, что от них хорошо пахнет и у них красивые зубы.
Я отбросила все мысли о Джексе, поспешно оделась, заправилась беконом и через пятнадцать минут была уже на улице.
Поездка до стадиона не заняла много времени, и это еще не все. Я знала его наизусть, как будто ездила туда миллион раз, но не помню, чтобы когда-нибудь ходила на игру.
Мои мысли омрачились только тогда, когда я припарковалась на первом попавшемся свободном месте. Я подхватила коврик и сумку с пассажирского сиденья и только начала открывать дверцу, как рядом со мной остановился элегантный внедорожник Бенз. Он был абсолютно темным, с тонированными стеклами и темными колесными дисками.
Возможно, это был другой игрок, женатый, который возил детей или что-то в этом роде.
Это было дорого, но я почему-то решила, что игрок, у которого куча денег, будет разъезжать на Майбахе или чем-то подобном.
Я захлопнула дверцу своего новенького джипа и поморщилась.
Наверное, я купила его еще до несчастного случая.
Но в нем не было ничего знакомого.
Он был белый, обтянутый кремовой кожей. И пахло внутри так, словно я водила его дважды в жизни.
Я с трудом сдерживала слезы гнева из-за неспособности моего организма помочь мне.
И подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джекс Ромонов вылезает из внедорожника и свирепо смотрит в мою сторону.
Он сжал челюсти, а затем покачал головой и достал сумку из багажника.
Я могла справиться со многими вещами.
Но парень ведет себя как придурок только потому, что у него есть деньги и миллиард женщин, истекающих слюной по нему только потому, что он умеет бросать дурацкий мяч?
Пас.
Я подошла к нему, сбросила сумку у ног, держа коврик под мышкой.
— Послушай, я не знаю, чем я тебя так разозлила, но мы можем начать сначала? — сказала я ему. — Потому что следующие шесть недель я собираюсь надрывать тебе задницу на поле, и не смогу помочь тебе обрести внутренний покой, если ты будешь метать в меня кинжалы при каждом удобном случае,
— Внутренний покой. — Он фыркнул от смеха. — Ты действительно утверждаешь, что он у тебя есть?
От того, как блестели его глаза, когда он смотрел на меня, у меня перехватило дыхание. Он действительно был плохими новостями, не так ли? Типичный американский плохиш со слишком развитой мускулатурой и острым умом в глазах, от которого мне стало не по себе.
— Да. — Я обрела дар речи, сглотнула и прочистила горло. — Йога помогает телу и разуму.
Он покачал головой.
— Это не мое.
— Извини? — прошипела я.
— Я сказал... — Он возвышался надо мной. — ...не мое, и не в обиду тебе, или тому, что ты делаешь для команды. Я уверен, что все будет отлично, просто не лезь ко мне, не путайся под ногами, и у нас все будет хорошо.
У него хватило наглости одарить меня мегаваттной улыбкой, от которой мой мозг дал сбой, потому что на секунду мне показалось, что я помню эту улыбку, помню, каково это, когда она адресована мне.
Но это не могло быть.
Я прищурилась, глядя на него.
— Увидимся позже, любительница йоги. — Он схватил свою сумку и отошел от меня, а я уставилась на него в полном замешательстве и раздражении.
Что еще хуже, я не могла не смотреть на его задницу и чуть не ударила кулаком по стеклу собственной машины, когда мои пальцы защекотало, словно они на самом деле бродили по той обширной территории, которую он имел.
Ни за что.
У меня были галлюцинации.
Доктор сказал, что я буду чувствовать замешательство, когда мой мозг попытается разложить по полочкам воспоминания всей жизни, а вместе с ними и боль. Повторное страдание из-за того, что ты уже искупил, звучало как худшее наказание.
Я только надеялась, что все, что я пережила за последние два года, было чем-то мелочным.
Потому что в моем хрупком состоянии я не была уверена, что переживу что-то большее, чем сломанный ноготь, не говоря уже о полном опустошении из-за того, о чем я боялась вспоминать.
ГЛАВА 4
Джекс
Если бы занятия йогой не требовались тренерскому штабу, я бы не остался. Я бы бросился к своему внедорожнику, голыми руками вырвал дверь, и... и что тогда? Я не знал.
Гнев бушевал у меня в голове, а к горлу подступала тошнота.
Так не должно быть.
Не так.
— Я всегда буду любить тебя, — прошептал я в пустоту той ночью в больнице, когда Харли вышла из комы, когда она никого не узнавала. Когда последний год был ничем иным, как черным мертвым пространством. Я сказал всем, что не поеду, и, как трус, стоял в тени в слезах.
Подарок.
Это был охуенный подарок.
Особенно теперь, когда этот день приближался.
Мне нужно было пойти к надгробию. Я бы принес цветы от нас обоих и продолжал оплакивать то, по чему Харли даже не скучала.
Потому что она не могла вспомнить.
Я швырнул свою сумку на одну из скамеек, а затем нанес сильный удар ногой, чуть не сломав палец на ноге.
— Должен признать, — раздался раздражающий голос Санчеса. — Ты мне нравился больше до того, как погряз в проблемах.