— Наши пути почти ни разу не пересекались.
— Не по моей вине. Если бы ты не был таким непоколебимо верным мужем, это произошло бы давным-давно. Я устала ждать, пока ты сам сделаешь шаг навстречу. Так что просто удивительно, что мы наконец здесь.
— Но зачем все это?
Она рассмеялась.
— Не недооценивай себя. Ты красивый мужчина и чертовски сексуальный. Я скажу тебе кое-что еще. Ты слишком много работаешь. Я вижу это по твоему лицу. Когда в последний раз ты расслаблялся и получал удовольствие?
— Я… я не знаю, что сказать.
— Кто тебя просит говорить? Разве я говорила что-нибудь о болтовне, Чет?[8] — Она подшучивала над его именем, но он не возражал. Она села на кровать и похлопала ладонью по покрывалу. — Посмотри на себя. Такой напряженный. Иди сюда, и я помогу тебе расслабиться.
Он очень медленно подошел к кровати, словно его тащили на поводу. Когда он оказался рядом с ней, она потерла ладонью у него в паху.
— О Боже! Это будет здорово.
Она была нежной и ласковой, руководя им в течение всего процесса, который был для него настолько новым и требовал такого напряжения, что он боялся, что его сердце остановится. Ничего подобного с Ливией у него никогда не было. Виолетта подумала, что он робеет из-за того, что был груб с ней раньше, и сказала:
— Большой крутой мальчик.
Тон, которым это было сказано, заставил его рассмеяться. Как она могла в одно и то же время насмехаться над ним и доставлять ему такое удовольствие?
Позднее, продолжая руководить им, она пробормотала:
— Так, так, милый. О, как приятно. Еще, еще…
Ей как будто нравилось направлять его. Время от времени она больно щипала его, и он чувствовал себя на седьмом небе. Нравилось заставлять его стонать от проделываемых ею маленьких трюков. Они занимались любовью целый час, наконец она отстранилась от него, смеясь и задыхаясь.
— Хватит с тебя, жеребец.
— В чем дело?
— Ни в чем. Просто мне пора идти. Я оставила Дейзи с соседкой и должна вовремя забрать ее. Фоли психует, когда расспрашивает меня, где я провела день. Кроме того, моя соседка стерва, и я не хочу, чтобы она сказала ему, что я опоздала. Как ты себя чувствуешь?
Он засмеялся.
— Замечательно! Не могу шевельнуться.
— Отлично! Я рада. Значит, я обращалась с тобой так, как надо.
Он оставался лежать голым на постели, пока она натягивала трусики и надевала платье. Она подошла к нему и присела на краешек кровати, подняв вверх волосы, чтобы он мог застегнуть на ее спине молнию. Когда он справился с этим, она продолжала сидеть спиной к нему.
— Я знаю, что люди считают меня дешевкой, но то, что случилось сегодня между нами, совсем другое. Это то, чего мы оба хотели. Жаль, что я не могла это сделать как-то иначе, но ты бы ведь не согласился. Стал бы думать о Ливии и о Фоли, бояться, что нас застукают. Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думал. Просто если бы я не проявила инициативу, мы бы никогда здесь не оказались.
Она обернулась, и он увидел в ее глазах слезы. Чет протянул руку и коснулся ее лица. Она смущенно рассмеялась, смахивая слезинки. Потом накрыла его покрывалом.
— Надо тебя накрыть, а то ты опять меня возбуждаешь. — Он начал было приподниматься, но она положила руку ему на грудь. — Нет, нет. Лежи так. Мне нравится, когда у тебя взъерошены волосы. Это выглядит очень привлекательно. Всегда так и делай.
— Не уходи.
— Мне надо идти.
— Дай мне еще десять минут. Час. А лучше давай останемся вместе до конца жизни.
Она быстро обдумала его предложение.
— Тридцать секунд, и все. — Она снова села. Достала сигарету и закурила ее, передав ему. — Ты просто прелесть!
Он дотронулся до ее обнаженного плеча, восхищаясь шелковистостью ее кожи.
— Ты очень красивая.
— С тобой я чувствую себя красивой.
— Когда мы снова увидимся?
— Ты знаешь, что это непросто. Это опасно.
— Мне нравится риск. Я об этом даже не догадывался, пока не встретил тебя.
— Хватит, жеребец. Я ухожу. — Она поцеловала свой указательный палец и приложила к его губам. Надела босоножки и встала, сунув сумочку под мышку. — Как насчет того, чтобы встретиться завтра днем? У меня будет меньше часа, но это самое большее, на что мы можем рассчитывать.
— Хочешь, я подвезу тебя до твоей машины?
— Я пройдусь. Это недалеко, и так будет лучше.
Она ушла, закрыв за собой дверь. Он слушал затихающий стук ее каблучков по тротуару и мечтал о новой встрече.
Возвращаясь домой поздно вечером, он поймал себя на мысли, что вовсе не мучается от ощущения своей вины, а наоборот — чувствует себя счастливым. Он сел за стол, и его просто переполняли любовь и доброжелательность ко всем окружающим его людям. Ливия приготовила на ужин заливную лососину, возможно, самое отвратительное блюдо, которое он когда-либо ел, за исключением куриной печенки. Тем не менее он смотрел на жену с симпатией, которую редко проявлял к ней в последнее время. Он считал себя хорошим человеком, но сейчас понял, что всегда был сердитым и мрачным. Но теперь все, с этим покончено. Даже Кэти не казалась ему такой уж скучной. Про себя он посмеивался — Боже, она даже не представляет, на что способен ее отец. Он и сам верил в это с трудом — он словно вернулся к жизни или очнулся после долгой спячки. Если бы она завела разговор о том, что он уехал с Виолеттой, он бы что-нибудь придумал и выкрутился. Перед ним открылся совершенно новый мир. Он включал ложь, адюльтер и другие действия, запрещенные Библией и потому еще более возбуждающие. Он попросил вторую порцию консервированных бобов, стараясь не рассмеяться вслух той картине, которая все еще стояла перед его глазами.