Накрываю миниатюрной ладошкой твою изрезанную венами кисть. Музыкальные пальцы смыкаются на затвердевшем соске. Я не в силах сдержать сладостный стон. Тело прошибает волной возбуждения, словно жгут связывающей напряженные мышцы. Кажется, меня пронизывает до самых костей, и я поворачиваю голову, ища твои твёрдые губы.
Языки сталкиваются, и ты поворачиваешь меня к себе. Легонько подталкиваешь вперёд, к приоткрытым шторам. Мои ладони зарываются в рыжеватые кудри, а ягодицы упираются в деревянный подоконник. Слуха касаются отголоски северного холодного ветра, что играет в салки с пушистым ворохом снежинок за стеклом. Тускло горит одинокий фонарь, а твой горячий рот чувственно ласкает впадинку под левым ушком. Длинные серьги из белого золота тихо позвякивают, покачиваясь от твоих касаний. Электрические импульсы прошибают моё тело. Они просачиваются в вены и неудержимой лавиной устремляются вниз, за бесстыдными руками, скользящими вдоль моего тела. Приподнимаешь меня и усаживаешь на прохладную поверхность подоконника.
Ты поглаживаешь мои напряжённые бёдра, задирая струящийся подол вверх. Наглые пальцы уверенно проникают между ног, смело касаясь влажных складок, находят горошину клитора, надавливают и отпускают. Стон разочарования вырывается из лёгких. Ну же, Томас, не останавливайся…
Снова прикасаешься к набухшему комочку. Теребишь его подушечками пальцев, вынуждая меня цепляться за твои плечи. Ловишь ртом мои стоны. Наманикюренные ноготки впиваются в мощную шею, царапают загорелую кожу, оставляя наглядное доказательство нашей связи.
Моя спина выгибается, бёдра дёргаются, отвечая твоим движениям. Ощущаю, как ты усмехаешься, жёстко сминая мои губы. Кожу колет. Веки закрываются и сознание мутнеет. Тянусь дрожащими от возбуждения пальчиками к холодной пряжке ремня. Она лязгает, и я получаю доступ к налитому кровью члену. Проникаю ладошкой под ткань, обвожу ноготками головку. Убираешь мою ладонь. Я готова поклясться, что и голос твой сейчас осязаем. Он обволакивает тело, врываясь в спутанные мысли.
— Ты была очень плохой девочкой, — выдыхаешь мне в губы. Хриплый баритон мягким бархатом ложится на мои плечи. Приподнимаю трепещущие ресницы и смотрю в потемневшие глаза. — Знаешь, что делают с дрянными девчонками, Тейс? — отнимаешь ладонь, сжимая пальцами внутреннюю сторону бедра. Рефлекторно развожу ноги чуть шире.
— Не знаю, Томас, — нарочно растягиваю слова, привычным движением приспуская твои брюки.
— Их жёстко трахают, ma petite, — обхватываешь длинными пальцами стройную ножку чуть выше колена и резко подтягиваешь к себе.
Розовая гладкая головка упирается в припухшие складки, трётся о слизистую, задевая исходящую влагой петельку входа, и я в нетерпении прикусываю губу. Ты дразнишь, заставляя меня ждать. Наказываешь за помаду, так некстати оказавшуюся на твоём воротнике. Ничего, я готова играть по твоим правилам.
Лёгкое постукивание головки о горошину клитора, и я теряю терпение. Притягиваю тебя к себе, и ты довольно хмыкаешь, целуя в основание шеи. Вскрикиваю, когда острые зубы впиваются в тонкую кожу. Хочешь, чтобы все знали, что я твоя.
Мягким движением языка обводишь отпечаток зубов, нежно посасывая пульсирующую кожу. Толкаешься, заполняя собой моё лоно. Кажется, я чувствую каждую бугристую венку, что извиваясь обвивают твой возбуждённый член…
— Ооо, Тейс, — шумно выдыхаешь в мои тёмные локоны. Сильные пальцы впиваются в узкую талию, и короткий резкий толчок выбивает из моей груди воздух. Сладостный стон срывается с губ, за ним ещё один. Они вторят твоим движениям. Полуоткрытые губы опаляют дыханием моё ушко. Они нежно касаются скулы, контрастируя с жёсткими методичными фрикциями.
Мои ноги дрожат, и сладостная истома тугим клубком опускается в низ живота. Она подогревает, вынуждая бёдра подаваться навстречу, едва ты с силой вторгаешься в меня снова. На коже проступают капельки пота. Новый резкий толчок, и мужской стон тонет где-то в районе моей челюсти. Наши тела сталкиваются, наполняя квартиру звуком влажных шлепков. Он смешивается с твоим тяжёлым дыханием и моими приглушёнными всхлипами.
Жар охватывает низ живота. Предоргазмический зуд наполняет мышцы, и я ощущаю, что вот-вот достигну развязки. Кажется, воздух давит на кожу. «Люблю тебя», — слова прожигают сетчатку, навечно отпечатываясь на подкорке мозга. Твои аристократические пальцы сильнее впиваются в кожу, грозя оставить после себя следы. Ускоряешься. Ты жаждешь экстаза, и я не в силах больше терпеть.