— Как же мне не хватало тебя, Тейс, — выдыхаешь в основание плеча.
Очередной толчок, и пружина внутри меня лопается. Ноги сводит и я поджимаю пальчики. Мышцы внутри дрожат и сокращаются, обхватывая твой пульсирующий член. Пара коротких фрикций, и твой громкий стон влажным дыханием оседает на моих тёмных прядях. Кончаешь, содрогаясь в коротких секундах оргазма.
Ночь медленно истлевает, теряя былую привлекательность. Тёмно-пурпурное покрытое снежными тучами небо кажется грязно-серым, точно пепел дешёвой сигареты в моей руке. Полупрозрачный дым тонкой струйкой поднимается вверх, растворяясь, так и не достигнув полотна потолка.
Тёплый свет торшера рассеивает бледнеющий полумрак спальни. Я делаю затяжку, пропуская яд никотина. Он наполняет лёгкие, заполняет собой нутро, и я думаю о несправедливости мира. Что нам стоило познакомиться на пару лет раньше? Выпускаю клубы белесого дыма и стараюсь выглядеть безразлично, сверля взглядом твою спину.
Четыре часа утра. Пора. Ты поправляешь волосы и этот ужасный бархатный пиджак, что прибавляет возраст. Знаешь, мне нравятся твои завитки. Я поджимаю губы и ищу глазами одежду. Моё изумрудное платье валяется у окна, на светлом дереве пола. Я знаю, что больше никогда не надену его, ведь оно хранит память твоих рук. Рядом лежат туфли — эти капканы для женских ступней с неимоверно неудобной колодкой и высоченным каблуком. Ненавижу их, но каждый раз надеваю, зная, как сильно ты любишь мои ноги в них.
Ты поворачиваешься и ловишь мой взгляд. Глубокие серо-голубые глаза изучают покрытое тенями лицо. Я знаю, как трепетно ты любишь мои губы и ненавидишь табак, протиснутый меж них.
— С каких пор ты куришь? — спрашиваешь, а я стряхиваю пепел на пол. А ведь я любовно натирала его этим утром.
Я ненавижу себя. Презираю себя, такую слабую рядом с тобой… Забывшую о принципах и рамках приличия, способную пойти на всё, лишь бы еще хоть раз ощутить голодное прикосновение родных пальцев к коже.
— Не всё ли равно, Том. Ты ведь и сам не против раскурить косяк, — выдержав паузу, замечаю я. О да, милый, я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.
Знаю, что первую сигарету ты выкурил в тринадцать, вместе с теми богатенькими французами, что учились в Итоне по обмену. Твой первый секс случился в пятнадцать, с девчонкой из Блексли, которую не имел разве что ленивый. И как ты не подхватил сифилис или чего похуже, ума не приложу?
Да, родной, я знаю это и многое другое, чем готов поделиться твой верный Джо. Знаешь, на твоём месте, я бы остерегалась таких друзей, ну или фильтровала базар. Кажется, так говорят выпускники элитных школ? И всё же, я должна сказать Джозефу спасибо, ведь не притащи меня Эстер на вечеринку в честь его дня рождения, мы бы не встретились.
О, сладкий, я помню наше знакомство, и то, как через час ты жёстко трахал меня в тесной туалетной кабинке клуба. Кто бы мог подумать, что разовый секс может перерасти в нечто большее? Ты всегда был страстным, ненасытным и немного странным. Я бы даже сказала, неземным, с этой пылкой и преданной любовью к Шекспировским драмам…
— Мне это не нравится, Тейс, — указывая пальцем на сигарету в моих губах, говоришь ты, и я выскальзываю из водоворота мыслей. — Тебе это ни к чему…
Улыбаюсь. Тебе не всё равно. Именно поэтому ты здесь: в маленькой скромной квартирке подающей надежды писательницы. Там, куда в прошлый свой визит обещал не возвращаться.
Делаю очередную затяжку и откидываюсь на спинку синего потёртого кресла. Я знаю, ты смотришь на меня, изучаешь покрытую бликами уличных фонарей бледную кожу и не можешь заставить себя уйти.
Подходишь ближе, вынимаешь полускуренный окурок и затягиваешься, блаженно прикрыв глаза.
— Что за отрава?! — морщишься и выпускаешь кольца белёсого дыма. — Эти сладкие уста не должны пропитываться подобной дрянью, — длинные пальцы нежно касаются моей нижней губы, поднимаются вдоль щеки, ласкают скулу, цепляя продолговатый бриллиант серьги. — Рад, что ты носишь их, — тушишь тлеющуй бычок о матовое стекло стола. — Не хочу оставлять тебя одну, — шепчешь и опускаешься к моим ногам. Трёшься колючей щетиной об икры.