Я украдкой смотрела на детей. Они прижимались к старушке, плечи Ангелины тряслись от слез. Я её понимала, я знаю, что такое терять мать. И знаю, что утешить невозможно, нужно просто пытаться жить дальше.
Я отошла - быть свидетелем чужого горя было неловко. Посмотрела на дом, в котором выросла. В три этажа, длинный и тонкий, словно скворечник, он достраивался этаж за этажом много лет. Пожалуй, он напоминал дом семейства Уизли - такой же нелепый. Раньше мать сдавала комнаты курортникам, но у нас они жили неохотно. Мы ютились у самой горы, далековато от города. К реке нужно было спускаться по каменистому крутому откосу усыпанному острыми камнями, а до моря трястись на автобусе добрый час.
Но я любила наш берег. И лысую гору. И песчаную тропинку, что вела к дому. Узкие спальни с высокими окнами. И даже рев, с которым смывал наш допотопный унитаз - мёртвого подымет.
— Здесь жить будешь? - спросила баба Нина, обнимая меня со спины и поглаживая по плечу.
— Не знаю, - честно ответила я. - У меня в Москве крошечная студия… куда там трех детей? Но там работа, там вся жизнь моя… Не знаю, что делать.
В холодильнике было пусто. Вернулся косматый рыжий кот, которого соседка прикармливала, заорал требовательно. Такая же рыжая, как он, Соня, схватила его в охапку и утащила в свою комнату. Я смахнула пыль с обеденного стола - пылью все заросло, прошла в гостиную.
Ангелина стояла ко мне спиной и гладила поверхность старого трюмо. У меня сердце сжалось. Представила, каково ребёнку разом лишиться не только матери, но и дома. Колючка Ангелина встретила мой взгляд вздернув подбородок и горло ушла.
А я весь вечер пыталась организовать быт. Что вообще едят дети? Во сколько им ложиться спать? Я не знала ничего. Анька местами сделала ремонт и поставила новую электрическую плиту. Я не успела к ней приноровиться и сожгла мясо. На ужин пришлось яичницу есть, а это наверняка вредно…
— В душ и спать? - с надеждой спросила я, посмотрев на часы.
Десять уже, наверняка уже можно спать. Я вот после перелёта, потом долгой дребезжащей маршрутки просто умираю от усталости. Дети переглянулись. Миша сделала ко мне шаг, но Соня дернула его за футболку, вынуждая остановиться. Я подавила соблазн закатить глаза.
— Ты что-то хотел сказать?
Он замялся, сестры явно на него давили, затеяв против меня войну. Ангелина шикнула, а мальчик упрямо мотнул головой. А потом протянул мне крепко сжатый кулак. Я тихонько разжала маленькие пальчики. На ладошке лежал зуб. Крошечный. Молочный.
— В приют зубная фея не прилетает, - объяснил Миша. - А зуб у меня уже три дня, как упал. Я его прятал, потерять боялся…
— А что надо делать? - испугалась я.
— Положить под подушку. В приюте я ложил, а она не прилетела.
У меня снова сердце сжалось - с таким то сердечный ритмом и до инфаркта недалеко. Этот мальчишка безумно трогал, а сейчас зуб его держу и реветь хочется.
— Сегодня непременно прилетит, - заверила я дрогнувшим голосом.
Ангелина резко со стула встала так, что он жалобно заскрипел ножками.
— Не прилетит, - сказала Ангелина, которая вовсе не была ангелочком. - Потому что фей нет, я тебе сто раз говорила.
— Неправда! - закричал Миша, лицо его сморщилось предстоящим плачем. - Когда у нас была мама, фея всегда прилетала!
Ангелина ушла, хлопнув дверью. Соня за ней. Я решилась, и притянула мальчишку к стулу, на котором сидела. Робко, со страхом прижала его к себе. Он доверчиво уткнулся лицом в моё плечо, я успела коснуться его шелковистых волос. А потом он вырвался и убежал.
Я сначала немного поревела, а потом вытащила из сумки сникерс, что приехал со мной ещё из Москвы и сотенную купюру. Положу Мише под подушку. Иду, сердце замирает, страшно. Удивительно, но мне хочется, чтобы этот мальчик, которого я вижу в первый раз в жизни сегодня, продолжал верить в зубную фею. Мишка не проснулся, я осторожно нашарила зуб под подушкой, а под неё положила немудреный подарок.
Зуб выбросить не решилась.
Утро наступило куда скорее, чем мне хотелось. Мечталось выспаться, но спала я чутко, поэтому услышала тихие детские шаги по коридору.
— А мама на завтрак готовила кашу, - порадовала меня Ангелина. - Или блинчики. А ты снова приготовила яичницу. На ужин, на завтрак…
— Я не мама, - как можно спокойнее ответила я.
Ангелина поднялась, посмотрела мне в глаза. Маленькая ещё, пусть и не по годам стервочка. Я буду спокойной. Я знаю, как ей плохо сейчас.