Из маленького отверстия вынырнул мужчина в одной набедренной повязке. Высокий, жилистый, с угольно чёрными, перехваченными алой лентой волосами и густой бородой, бледные сильные ноги в глине. Гончар. Он сощурился, острые черты лица собрались, огляделся. Следом вышла невысокая женщина, золотые кудри засияли на солнце. Дыхание Геракла перехватило: Гера?!
Геракл оторопело смотрел, как она идёт за мужчиной. На ней было цветное, обычное, с открытой грудью, платье ахейских женщин, подол подвязан выше колен, ноги перемазаны глиной. После целомудренных олимпийских одежд от шеи до щиколоток Гера в этом человеческом одеянии казалась голой.
Она присела у ручья, опустила ноги в воду. Рядом, наклонившись, смывал глину мужчина. Они, улыбаясь, говорили. «Неужели это Гера? На Олимпе она не улыбалась так открыто и радостно. Это не может быть Гера! Просто смертная женщина, удивительно на неё похожая».
Но чувства говорили обратное: её плоть была напитана амброзией, под нежной кожей текла божественная кровь. Изящные руки, прекрасное лицо, груди, ноги ласкал солнечный свет, тёмные вставки подпиравшего грудь корсажа подчёркивали талию. Гера рассмеялась, запрокинув голову, демонстрируя точёную шею, обхваченную нитью янтаря, пленителя языков пламени. Мужчина посмотрел сверху, и Гера замерла. Даже издалека было заметно восхищение и желание в его взгляде. «Неужели?..»
Они рванулись навстречу друг другу, впились в губы, Гера обняла широкие плечи, его руки задрали платье, золотые кудри разметались по земле.
С криком Геракл бросился к ним, а упругие ягодицы ублюдка уже задвигались между раздвинутых ног Геры. Мужчина подскочил, Геракл ударил в испуганное лицо: «Ублюдок! Убить! Убить!»
Он прыгнул на него и месил кулаками: убить! Ярость слепила. «Как, как ублюдок посмел прикоснуться к Гере?!»
Убить!
Геракл бил, ломая слабые человеческие кости. Ненавистное лицо превратилось в кровавую кашу.
Бах! От удара затылок Геракла взорвался болью, шлем Аида покатился по земле. «Сзади!» Не глядя, Геракл ударил наотмашь, нападавший отлетел, глухо о что-то стукнулся.
Геракл обернулся: Гера сползала по могучему стволу граба, оставляя на коре кровь, полуприкрытые глаза остекленели. «Убил?» В груди стало пусто, противно засосало под ложечкой.
– Гера… – прошептал Геракл, поднимаясь. – Гера…
«Умерла?» Холод сковал сердце, впервые стало так страшно. «Неужели…» Гера застонала. «Жива!»
Она открыла глаза, испуганная, непривычно слабая. Живая. От сердца отлегло, руки Геракла разжались, скоро засаднит сбитые костяшки, но какая разница, если Гера рядом. «А если она так радостно раздвинула ноги перед жалким смертным, то почему бы не раздвинуть перед победившим его богом?» Желание обожгло Геракла. После драки оно всегда острее.
Сжавшиеся соски придавали груди соблазнительности: какие совершенные формы, Гераклу так и хотелось потрогать, ущипнуть. А эти раздвинутые ножки… она наверняка ещё влажная от желания, разгоряченная. Заметив направление взгляда, Гера сомкнула колени, и в глазах её запылал гнев.
Амброзию Гера давно не пила – Геракл это чувствовал. Сейчас он сильнее. Превосходство пьянило. Гера беззащитна. О, этот взгляд снизу вверх: соблазнительна, как никогда.
Геракл шагнул, стягивая накидку. Скоро Гера будет стонать и извиваться под ним, как самая обычная женщина.
– Иди ко мне, – низко велел он, приподнимая подол. – Я так давно…
Сплюнув, Гера обратилась в пантеру. Огромная кошка бросилась прочь.
– Стой! – Геракл рванулся следом.
Ветки хлестали лицо. Плевать! Он сигал через пни, ручьи, а впереди мелькали чёрный хвост и подушечки лап. Мышцы против мышц! Но будь у Геры хоть сотня ног, победу определит амброзия!
Ни капли усталости, дикое веселье охоты – давно Геракл не был так счастлив! Это лучше, чем непримечательное соблазнение по углам чертогов.
Расстояние до Геры сокращалось, всё ближе колыхался хвост. Лучи солнца вспыхивали на угольном мехе, черней теней была Гера. Хрустели ветки, разбегались звери.