— А пьют?
— Не знаю.
— А правда, что вы пьете водку стаканами?
— Неправда. Я не пью водку стаканами.
— Но можешь?
— Могу.
— И «Beafeater» можешь?
— И «Бифитер» могу.
— Ну-ка налейте русскому! Ну-ка покажи! Ого! Ты крутой! Как по-русски будет hangover?
— Будун.
— Я постараюсь запомнить это слово.
— Можешь не стараться. Когда ты проснешься с утра и услышишь в голове «Будуммм! Будумммм!» — это и будет hangover по-русски.
Потом я сказал парням, что не мое, конечно, дело, но в таможенных декларациях по поводу наркотиков было написано... Они сказали, что знают. Потом я вспомнил о Папаускасе и Бригитте.
— Знаете чего? У меня выше этажом сидит приятель. И девушка. Я их позову? Вы как?
— Девушка? Русская?
— Из Бельгии. Я схожу?
— Зачем? Пошли лучше к ней. У нее есть подружка?
Комнату запирали долго. Поднимаясь по лестнице, старались не шуметь и не брякать бутылками. Все прикладывали пальцы к губам, шипели «Тссс!» и хихикали.
Я аккуратно, чтобы не шуметь, открыл дверь и просипел: «C’mon!» Папаускас метнулся с кровати и начал торопливо натягивать джинсы. Парни ввалились в комнату, выставили на стол бутылки и начали разом говорить. Бригитта простыней накрыла голый живот.
— Стучаться надо!
— Жуй хуй! Приличные люди в таких случаях запираются. И вообще, говори по-английски. Невежливо.
— А вламываться без стука вежливо?
Все познакомились, все выпили, все заговорили. Бригитта сходила в туалет, натянула какие-то джинсы. Первый стаканчик она выпила залпом.
— I’m sorry, а у вас нет радио?
— Бесполезно. Я пробовал. Здесь нет FM-станций.
— Здесь?! Нет?! FM?! Станций?! Гайз, куда мы попали?!
— Папаускас! Прекрати! Своим дезодорантом ты провонял весь Куала-Лумпур!
— Это не дезодорант. Это средство от насекомых.
Он сидел на полу и пытался общаться с длинным, заросшим ирландцем. Тот задавал вопросы и кивал вежливой головой.
— Ты тоже русский?
— Да. Я русский.
— Чего ты его слушаешь? Какой он русский? У него фамилия Папаускас! Чухонская морда!
— Что значит это слово?
— Он НЕ русский.
— А ты — националист!
— О! Я много читал о русских фашистах! В России есть фашисты?
— В России русскими фашистами могут быть только евреи.
— Почему?
— Когда русские фашисты видят настоящего русского, они пукают от огорчения и садятся учить иврит.
— Почему?
— Ты когда-нибудь видел живого русского? Настоящий русский туп и плохо пахнет.
— Но ты хорошо пахнешь.
— Во-первых, еще не вечер. А во-вторых, я не настоящий русский. Я живу в Петербурге. В моем городе евреям все-таки удалось ввести моду на одеколон.
— В России много евреев?
— Россия испортила даже евреев. В последнее время они тоже плохо пахнут.
— Ты православный?
— Православный? О! Русская церковь! Когда святые в раю слушают блеяние русских попов, они морщатся и блюют!
— Ты не любишь Православную церковь?
— Как ее не любить — такую? Пусть блюют святые — я не святой! Я люблю даже такую бессмысленную штуку, как русская церковь! Я обожаю все русское! А все западное я терпеть не могу!
— Надо же. Мы сидим... пьем. А ведь когда-то наши страны были врагами. Если бы Россия и НАТО стали воевать, ты думаешь, вы бы победили?
— А ты сомневаешься? Вспомни Вторую мировую!
— И что?
— Ты думаешь, в такой великой стране, как Россия, не нашлось бы ста миллионов героев, готовых отдать жизнь ради светлой цели? Ради того, чтобы наши генералы могли строить дачи еще и в Майами?
— Ста миллионов?!
— Да! Да! Миллионов!
— Я не понял, ты любишь свою страну или нет?
— Охуел? Разумеется люблю! Я fuckin’ люблю свою страну! Я ее обожаю! Я люблю в ней все! Особенно еврейских девушек!
— А русские девушки?
— Ты можешь себе представить пятьдесят миллионов аноргазмических блядей?
— Не могу.
— Приезжай в гости. Я покажу, как это выглядит!
— Все-все-все русские девушки — бляди?
— Да. Только они не любят делать fuck. Делают со всеми подряд, но не любят. Просто это особый подвид блядей.
— А что они любят?
— Русские девушки любят оральный секс.
— Правда?
— О! Оральный секс — это национальное лакомство русских девушек! Ты знаешь, что в России не бывает изнасилований?
— Почему?
— Дело в том, что у русских девушек есть анатомическая особенность. У них по-особому устроен язык. Им ничего не стоит заняться оральным сексом с первым встречным. Но они физически не способны произнести невыносимое слово «Нет!».
— Правда?
— А знаешь, почему? Я тебе скажу! Только это секрет, ладно? Дело в том, что русские девушки терпеть не могут оргазм.
— Почему?
— Я читал, что на Западе мужчины борются с преждевременным семяизвержением?
— Да. Бывает.
— А в России девушки стонут: «Да когда ж ты, сука, кончишь?!» Русские девушки презирают оргазмы. Они делают нам оральный секс. Они вытягивают свои губки, трогают пальчиками наши русские задницы — все что угодно, лишь бы не оргазм! Отличная страна!
— Ты меня расстраиваешь. Я читал, что русские девушки недурны...
— Недурны?! Да это лучшие девушки на свете! Правда, русские мужчины предпочитают целоваться не с ними, а с собутыльниками. Стыдно, но признаюсь: мы никогда не целуем своих замечательных девушек. Зато, когда напиваемся, целуемся между собой. Кстати, не пора ли начать?
— У вас много гомосексуалистов?
— В моей стране гомосексуалистов бьют. А самым унизительным занятием для русского мужчины считается останавливать скачущих коней и заходить в горящие деревенские дома.
— Вот это да! Вот это страна! Хотя у нас пидоров тоже не любят...
— Серьезно? Слушай, как называется место, откуда ты приехал? Может, мы родились в одной и той же стране?
— Russia uber alles!
Потом «Бифитер» кончился. Ирландцы... а может, шотландцы?.. посчитали наличность и предложили сходить в бар. На улице было уже темно. Постовой у ворот что-то бубнил и тер глаза. Бар отыскался быстро. В нем было светло и чисто. По стенам висели картинки с перекошенными малиновыми рожами. Возможно, они изображали посетителей, уже хлебнувших местного алкоголя.
У стойки стоял невысокий малаец с аккуратной прической.
— Can you buy... в смысле sell me... э-э-э... bottle of rum?
— No.
— Why?
— ‘Cos I’m a costumer, as you.
— Ты, сука, умничать будешь? Тебе, суке, усы давно не отрывали?
На купюрах глумились незнакомые азиатские морды. Ирландцы орали и проливали алкоголь на стол. Того, что сидел рядом, я называл Джейсон, хотя его звали как-то совсем иначе. Я без конца оказывался в тесном туалете и бился плечом о стену.
Несколько раз к нам выходил хозяин бара. Он затравленно улыбался и спрашивал, будем ли мы заказывать что-нибудь еще. Когда мы возвращались к Конгресс-Центру, кто-то из ирландцев бросил камнем в проезжавшую машину.
Ворота были уже заперты. Все полезли через забор. Кривоногий Джейсон писал в траву и громко смеялся. В траве что-то шебуршилось и попискивало. Потом он лез по отвесной стене в номер девушек. Мне казалось, что светящееся окно нарисовано на фасаде. Девушки верещали и кидались в ирландца пустыми банками из-под пива.
Папаускас обессиленно сползал в шезлонге. По его футболке были размазаны зеленые слюни.
— Нася-а-а!.. Иди ибаца!.. Нася-а-а!..
— Какая Настя? Приди в себя! Здесь нет Насти.
— А кто есть?
— Здесь только Бригитта.
— Бригитта-а-а!.. Иди ибаца!.. Бригиттта-а-а!.. Ты меня слышишь?.. И Настя пусть тоже идет!..
Потом мы сидели в комнате. Иногда кто-то ненадолго засыпал. Может быть, это был я. Вокруг было чересчур много алкоголя. В бутылках, в пластиковых стаканчиках и просто так.
Бригитта клала мне голову на плечо. Голова была невыносимо тяжелой. В черных волосах белели кусочки рвоты.
— Убери, на хуй, свою голову... вон сидит Папаускас... я-то при чем?.. слышишь?.. а то восемь минут первого... и денег нет... вдруг — хоп!.. разворачивается «четыреста пятидесятый»... когда приехали, я ей говорю: «Иди сюда!»... она говорит: «А ухаживать?»... я говорю: «Глаза у тебя... красивые, короче... иди сюда!»... она ушла, а я даже встать не мог, чтобы дверь закрыть... до утра лежал и водку из горлышка пил... в темноте... я ведь, между прочим... ты знаешь Эрика?.. он интеллигентный парень... кокаином раньше торговал... с Дэйвом Гэаном два грамма за сутки вынюхал... вот и убери свою голову... от тебя членом пахнет... он мне до сих пор должен... но я не спрашиваю... мы у медсестры стеклодола спиздили... и в кружке с чифирем развели... чуть не сдохли... Паша-Лорд ангелов слышал... а потом себе в трусы кончил... хотя... его майор КГБ полночи сапогами по голове лупил... а ты с Папаускасом!.. нет, я понимаю... но ты тоже скажи... падла с патлами... чего тебе надо?.. я ведь в 90-м году... как раз Германии объединялись... а она моряком была, представляешь?.. девушка-моряк!.. всю прихожую ей обоссал... сука фашистская!.. и я захожу в бар... хотел поменять «Левайс» на новые «Найки»... а «Левайс» 846-й!.. это ж модель-клеш!.. понимаешь?.. когда человек лох, его не то что в клубы... его в метрополитен приличный не пустят... мы там коньяку выпили, марихуанки покурили... а потом бармен мне голову ледорубом проломил... ты меня слушаешь?.. слушаешь или нет?.. я ведь... мне в два часа ночи Яша звонит... говорит: «Можно я к тебе барабанщика „Laibah» приведу?"... а пришел с татарами... подстава, блядь!.. мне ведь с утра на работу... я знаешь, кем работал?.. там такие телки!.. а еще портным, и инструктором по велоспорту... и... если бы от тебя моим членом пахло, это ничего... но ведь чужим!.. потому что негритосы возле бара «Карелия» Лёху Бабаева ногами в асфальт втоптали... пятеро одного... в мясо!.. они хорошие парни, поняла?.. и я тогда говорю: «Дай таблетку за пять долларов»... а он?.. потом говорю: «Дай за десять»... потом за двадцать... а он говорит, что сейчас позовет охрану, и драться лезет... ты понимаешь?.. я его до этого угощал... и пока мы нюхали, он у моей девушки шестьсот пятьдесят долларов из сумочки спиздил... и тут еще этот череп... знаешь, сколько я зарабатываю?.. ты сама не знаешь, чего ты хочешь... я с ним разговариваю... я всех угощал, но знаешь, сколько я зарабатываю?.. у меня приятель есть... с тремя высшими образованиями... он в боулинге работает... я ему сказал, на какие деньги я живу, а он заплакал... ты понимаешь?.. при таких зарплатах война скоро начнется... а ты... с Папаускасом!.. ты меня слушаешь?.. сука, почему ты не слушаешь?