Гид воспользовался паузой, чтобы прислониться к стене и немного отдохнуть. На лицах преподавателей постарше читался ужас. Более молодые требовали, чтобы Ксавьера, если в ее расписании случится окно, предоставила им аудиенцию. Когда всплыл вопрос о причине ее появления в Вашингтоне, студенты начали живо обсуждать возможность организации акции протеста. Преподаватели постарше бросились их отговаривать, а Ксавьера с Уордом под шумок поспешили скрыться.
Выйдя из Капитолия, они спустились по широченной лестнице. Улица кишела автомобилями и пешеходами, но не было видно ни одного свободного такси. Пока Уорд ловил машину, Ксавьера укрылась от любопытных взглядов между почтовым ящиком на металлической подставке и контейнером для мусора. Люди пробегали мимо. Некоторые узнавали Ксавьеру и махали ей.
Проходившая мимо пожилая пара замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась, перешептываясь и отчаянно жестикулируя. Наконец они отважились приблизиться к Ксавьере. По-видимому, это были супруги: высохшие, но хорошо одетые, с пергаментной кожей и одинаковыми розовыми залысинками, которые проглядывались сквозь реденькие седые волосы. Подойдя, они застенчиво уставились на нее.
– Мисс Холландер, не так ли? – нерешительно начал мужчина.
Ксавьера лучезарно улыбнулась.
– Совершенно верно.
– А мы – Джорж и Эми Насбаум.
– Очень приятно. Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, а вы?
– Прекрасно!
После того как с дежурными любезностями было покончено, наступила продолжительная пауза. Затем старушка толкнула мужа в бок и прошептала:
– Ну же, спроси ее!
Тот поколебался, откашлялся и взглянул на Ксавьеру.
– Э… мисс Холландер… правда ли, что семьдесят – не слишком подходящая цифра для занятий сексом?
Ксавьера с сомнением покачала головой.
– Да – если движением правит один из партнеров. Если же за рулем сидит кто-то третий, не вижу, почему бы…
– Нет, я имел в виду возраст.
– А… Тогда тем более не вижу причин для опасений. Шестнадцать, шестьдесят или сто шесть – по мне, так никакой разницы.
– Какой возраст вы сами предпочитаете? – спросила женщина.
– Шестьдесят девять.
– Вот видишь! – она торжествующе посмотрела на мужа. – Это почти семьдесят!
Тот замялся и пояснил:
– Эми не имеет в виду извращения.
– Я тоже, – улыбнулась Ксавьера.
– Я говорю о нормальном сексе, между супругами, – продолжал старик. – Мы с Эми давно знаете ли, женаты.
– Поздравляю!
– Спасибо. Мы живем в доме престарелых во Флориде. Это своего рода коммуна, у нас очень много всяких развлечений. Бридж, крокет… А теперь еще и новая коллективная игра. Она называется…
– «Старые распутники», – подсказала его жена. Ксавьера понимающе кивнула.
– И вы не желаете в ней поучаствовать? Позвольте мне высказать свою точку зрения. Правильно организованная оргия – такое же времяпровождение, как всякое другое. Конечно, здесь недопустимо принуждение…
– Да нет, – вздохнула старушка. – Я-то хочу участвовать, а вот Джордж – нет.
– Боюсь, что закручу с какой-нибудь шестидесятилетней малюткой и отдам концы, – объяснил Джордж.
– Ах, вот в чем дело. Понимаю ваши опасения. К сожалению, в данный момент я не могу вам вот так прямо что-либо посоветовать, но все равно приятно встретить супругов, которые столь откровенно обсуждают подобные вещи.
– Так-то оно так, – протянула старая дама, – но я хочу трахаться, а не обсуждать. Надоело корчить из себя старых миссионеров. Дело в том, что там есть один старый лох, Джейкоб Маккарти, он просто проходу мне не дает, так и норовит «вставить»… Но я считаю, что это будет несправедливо по отношению к Джорджу. Он тоже должен развлекаться.
– Понимаю, – сказала Ксавьера. – Как я уже Сказала, у меня нет готового ответа на ваш вопрос, но я счастлива встретить женщину, которая так заботится о своем муже. А что остальные члены коммуны делают в подобной ситуации?
Супруги переглянулись.
– Да нет больше ни у кого такой ситуации, – ответил муж. – Они просто трахаются, и все. На прошлой неделе мы похоронили восьмерых человек. Подозреваю, что опекуны нарочно затеяли эту игру, чтобы почаще освобождались вакансии и они могли принимать в коммуну новых членов и брать деньги за содержание вперед. Конечно, у меня нет доказательств…
– Ксавьера! – крикнул с тротуара Уорд. – Я поймал такси!
– Сейчас иду! – она снова повернулась к пожилым супругам. – Мне очень жаль, что я не могу помочь вам решить эту проблему. Межличностные отношения всегда очень сложны и требуют определенного умения приспосабливаться друг к другу, идти на разумный компромисс, а это зависит только от самих заинтересованных лиц. Конечно, восемь смертей за одну неделю кого угодно заставят задуматься. Зато какая прекрасная смерть! Можно ведь и так посмотреть, верно?
– Я об этом думал, – признался старик. – Но всякий раз, когда у меня встает, это случается посреди партии в бридж или игры в крокет, а я терпеть не могу подводить партнеров.
Ксавьера поцокала языком.
– Должна признаться, я еще не встречала людей, которые бы так заботились о благе ближнего. Это просто стыд-позор, что в мире больше нет таких, как вы.
– Ксавьера! – снова крикнул Уорд.
– Иду, иду!
Старушка бросила проницательный взгляд на Ксавьеру, затем на Уорда и заговорщицки улыбнулась.
– Вы с этим джентльменом собираетесь попробовать что-нибудь этакое?
– Не знаю. Это будет зависеть от меню. В здешних ресторанах не такой уж богатый выбор.
– Не будем вас задерживать, – учтиво проговорил старик. – Большое спасибо за разговор.
– Мне самой было очень приятно, – завершила Ксавьера и пожала обоим руки. – Жалко, что не смогла помочь. Но я уверена, что вы вместе найдете достойный выход.
– Вы помогли нам четче сформулировать вопрос, – возразила старая дама. – Недаром говорят, что подобное – уже половина ответа.
– Конечно. До свидания!
– До свидания!
Ксавьера помахала старичкам и устремилась к Уорду, который, чтобы не дать шоферу улизнуть, держал открытой дверцу такси. Оба изрядно нервничали, однако при виде Ксавьеры тотчас смягчились.
Маленький ресторанчик был переполнен служащими из ближайших учреждений, так что Ксавьере с Уордом пришлось ждать, пока освободится столик. Наконец им удалось сесть. Уорд заказал себе бифштекс, а Ксавьера – колбасу, жареный картофель и французскую булочку. Обслуживали здесь довольно медленно, и они, коротая время, немного поболтали за чашечкой кофе. Разговор в основном свелся к новым предупреждениям Уорда о том, что Ксавьера должна держать себя в руках.
Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела за несколько столиков от себя человека в темных очках. У нее снова испортилось настроение.
После обеда они едва успели вовремя добраться до Капитолия. Сенаторы еще отсутствовали. По залу слонялись репортеры, работники телевидения и просто зрители. В четверть третьего появились служители. В 2.30 из служебной двери показались несколько сенаторов и советник Питерсдорф. У сенатора Ролингса был сонный вид, а мисс Гудбоди, напротив, была возбуждена и многозначительно улыбнулась Ксавьере.
Ролингс ударил молотком по столу. Публика постепенно угомонилась. Он огляделся и остановил тяжелый взгляд на Уорде.
– Могу ли я быть уверен, что свидетельница предупреждена об ответственности за неуважение к конгрессу?
– Да, мы с мисс Холландер обсудили этот вопрос, – заверил адвокат. Председательствующий посмотрел на Ксавьеру.
– Надеюсь, мисс Холландер, что, будучи предупреждены, вы проявите должное почтение к деятельности подкомитета. Мы – сенаторы Соединенных Штатов и требуем уважения к себе и возложенной на нас миссии. Для Попирающих наше достоинство существует определенная система наказаний, к которой я не премину прибегнуть, если возникнет необходимость. – Сенатор Ролингс подал знак Питерсдорфу и снова бухнул молотком по столу. – Требую тишины!