Так, монахи, безопасный и хороший проход, ведущий к благополучию, был заново открыт мной, ложный проход был закрыт, приманка убрана, кукла разрушена.
То, что должен сделать учитель — ради блага своих учеников, из-за сострадания к ним — я сделал для вас, монахи. Вон там — подножия деревьев; там — пустые жилища. Практикуйте медитацию, монахи. Не будьте беспечными. Не впадайте потом в сожаление. Таково наше послание вам».
Так сказал Благословенный. Обрадованные, монахи восхитились его словами.
МН 20
Витаккасантхана сутта: Устранение отвлекающих мыслей
Редакция перевода: 05.07.2011
Перевод с английского: SV
источник: www.accesstoinsight.org
Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам: «Монахи!»
«Да, Учитель» — отвечали монахи.
Благословенный сказал: «Когда монах намеревается тренировать возвышенный ум, то есть пять тем, к которым он должен обращаться в нужный момент. Какие пять?
1) Бывает, что неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — возникают в уме монаха, когда он уделяет внимание определённой теме. Ему следует уделять внимание другой теме, отдельной от этой, связанной с тем, что умело. Когда он уделяет внимание этой другой теме, связанной с тем, что умело, то тогда эти неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как умелый плотник или его ученик использовал бы небольшой колышек, чтобы выбить, выдворить, вытащить большой колышек; точно также, когда неблагие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением или невежеством — возникают в уме монаха, когда он уделяет внимание определенной теме, ему следует уделять внимание другой теме, отдельной от этой, связанной с тем, что умело. Когда он уделяет внимание этой другой теме, связанной с тем, что умело, то тогда эти неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.
2) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, пока он обращается к этой другой теме, связанной с тем, что умело, то ему нужно пристально рассмотреть изъяны этих мыслей [следующим образом]: «В самом деле, эти мои мысли неумелы, эти мои мысли заслуживают порицания, эти мои мысли приведут к страданию». И по мере того, как он пристально рассматривает изъяны этих мыслей — неблагих, неумелых — насыщенных желанием, отвращением и невежеством — они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как молодая девушка — или молодой человек — довольствующиеся украшениями, были бы шокированы, унижены и испытали бы отвращение, если бы труп змеи, собаки или человека повесили бы им не шею; точно также, если неблагие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением или невежеством, всё ещё возникают в уме монаха, пока он обращается к этой другой теме, связанной с тем, что умело, то ему нужно пристально рассмотреть изъяны этих мыслей [следующим образом]: «В самом деле, эти мои мысли неумелы, эти мои мысли заслуживают порицания, эти мои мысли приведут к страданию». И по мере того, как он пристально рассматривает изъяны этих мыслей — неблагих, неумелых — насыщенных желанием, отвращением и невежеством — они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.
3) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, пока он пристально рассматривает изъяны этих мыслей, ему следует перестать уделять внимание этим мыслям. По мере того, как он перестаёт уделять внимание этим мыслям — неблагим, неумелым — то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как человек с хорошим зрением не хотел бы видеть формы, которые находятся в поле его зрения, закрыл бы глаза или отвернулся; точно также, если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, пока он пристально рассматривает изъяны этих мыслей, ему следует перестать уделять внимание этим мыслям. По мере того, как он перестаёт уделять внимание этим мыслям — неблагим, неумелым — то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.
4) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, в то время как он не уделяет им внимания, ему следует расслабить конструирование мыслей по отношению к этим мыслям. По мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям — неблагим, неумелым — то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как если бы идущий быстрым шагом человек подумал бы: «Зачем я иду быстро? Почему бы мне не пойти медленно?» И вот он идёт медленно. Мысль приходит к нему: «Зачем я иду медленно? Почему бы мне не встать?» И вот он встаёт. Мысль приходит к нему: «Зачем я стою? Почему бы мне не сесть?» И вот он садится. Мысль приходит к нему: «Зачем я сижу? Почему бы мне не лечь?» И вот он ложится. Таким образом, оставляя более грубую позу, он принимает более лёгкую. Точно также, если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, в то время как он не уделяет им внимания, ему следует расслабить конструирование мыслей по отношению к этим мыслям. По мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям — неблагим, неумелым, то они оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.
5) Если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, по мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям, тогда, со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, ему следует сбить, заставить уйти, сокрушить свой ум своим умом. И по мере того, как он со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, сбивает, заставляет уйти и сокрушает свой ум своим умом, эти неблагие, неумелые мысли оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как если бы сильный человек схватил слабого за голову, глотку или плечи, и стал бы бить его, давить и заставлять уйти; точно также, если неблагие, неумелые мысли — насыщенные желанием, отвращением или невежеством — всё ещё возникают в уме монаха, по мере того, как он расслабляет конструирование мыслей по отношению к этим мыслям, тогда, со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, ему следует сбить, заставить уйти, сокрушить свой ум своим умом. И по мере того, как он со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком, сбивает, заставляет уйти и сокрушает свой ум своим умом, эти неблагие, неумелые мысли оставляются и утихают. С их оставлением он утверждает ум, делает его собранным, сосредоточенным.