Он размышляет так: «Я наделён непоколебимой уверенностью в Дхамме», и он обретает вдохновение в значении, обретает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он рад, в нём рождается восторг. Тело того, кто [пропитан] восторгом, становится безмятежным. Тот, чьё тело безмятежно, ощущает удовольствие. Ум того, кто ощущает удовольствие, становится сосредоточенным.
Он размышляет так: «Я наделён непоколебимой уверенностью в Сангхе», и он обретает вдохновение в значении, обретает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он рад, в нём рождается восторг. Тело того, кто [пропитан] восторгом, становится безмятежным. Тот, чьё тело безмятежно, ощущает удовольствие. Ум того, кто ощущает удовольствие, становится сосредоточенным.
Он размышляет так: «[Эти загрязнения ума] были до определённой степени оставлены, исключены, отпущены, отброшены, выкинуты мной», и он обретает вдохновение в значении, обретает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Когда он рад, в нём рождается восторг. Тело того, кто [пропитан] восторгом, становится безмятежным. Тот, чьё тело безмятежно, ощущает удовольствие. Ум того, кто ощущает удовольствие, становится сосредоточенным.
Монахи, если монах такой нравственности, такого состояния [сосредоточения], и такой мудрости ест собранную как подаяние пищу, состоящую из отборного горного риса с различными соусами и карри, то даже это не будет для него помехой{47}. Подобно тому, как с помощью чистой воды загрязнённая и запятнанная ткань становится чистой и яркой, или же подобно тому, как золото становится чистым и ярким с помощью печи, то точно также, если монах такой нравственности, такого состояния [сосредоточения], и такой мудрости ест собранную как подаяние пищу, состоящую из отборного горного риса с различными соусами и карри, то даже это не будет для него помехой.
Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, и ко всем как к самому себе — он пребывает, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым доброжелательностью — обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым состраданием… умом, наделённым сорадованием… умом, наделённым невозмутимостью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, как и к самому себе — он пребывает, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым невозмутимостью — обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Он понимает: «Это наличествует, это низшее, это высшее; и таков выход за пределы всей этой сферы восприятия».
Когда он знает и видит так, его ум освобождается от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна невежества. Когда он освобождается, приходит знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Монахи, такой монах зовётся тем, кто искупался внутренним купанием».{48}
И в тот момент брахман Сундарика Бхарадваджа сидел неподалёку от Благословенного. Он сказал: «Но ходит ли Мастер Готама купаться в реке Бахуке?»
«Зачем, брахман, ходить к реке Бахуке? Что может сделать река Бахука?»
«Мастер Готама, река Бахука, по мнению многих, даёт освобождение, по мнению многих, даёт заслуги, и многие смывают свои неблагие деяния в реке Бахуке».
Тогда Благословенный обратился к брахману Сундарике Бхарадвадже такими строфами: