Богусь (напряженно глядя на него). Я искал человека, с которым мы могли бы действовать вместе. Выйти на улицу и разнести в пух и прах всю эту байду. Всем им, блин, вмочить по полной. Ты посмотри, что творится. Включи телик, радио включи. Это же конец света. Все вокруг с ума посходили, да с какой скоростью. Мы с тобой — ты и я — могли бы им показать. Сделать что-нибудь эдакое.
Виктор. Кого ты так ненавидишь?
Богусь. Всех. Жлобов с мобилами, братков, понтярщиков, лоснящихся свиней из хит-парадов, бабищ (телок) из реклам, шалав в телике, банкиров-долбоебов, священников гребаных, шибанутых военных, ментов, политиков и бизнесменов. Вот кого я ненавижу. Ненавижу их жен, их мужей, дочерей, сыновей, зятьев, шуринов и тещ. Ненавижу русских, немцев и американцев. Особенно американцев. Эти пидоры везде свой нос суют, всеми управлять хотят, всюду, бля, лезут. Ненавижу их сраные рестораны, которых теперь везде полно. Я ни в одном не был и не пойду никогда. Например, «Макдональдс». В жизни туда не пойду. И насрать, что у них бесплатный туалет. Я поссать не зайду в «Макдональдс», даже если будет невмоготу. Лучше на улице поссу. Потому что я терпеть не могу этих пидоров. Я даже группы американские не слушаю. Только польские и английские. Например, «Post Regiment», «The Clash». Ты слышал «Post Regiment»? Офигенная группа была, но они распались, потому что в магазинах сейчас до херища американского говна. А мне насрать на их херню. Насрать на рэп, техно, «Нирвану». Туфтовая коллекция пидорского говна! На хер их всех, пусть уебывают из польских микрорайонов в свое Никарагуа или откуда они там.
Виктор. Выпей чаю.
Богусь. На хер мне твой чай.
Виктор. Печенье возьми.
Богусь. На хер мне твое печенье.
Виктор (смеется). Богусь, где ты работаешь?
Богусь. Что?
Виктор. Где ты работаешь?
Богусь. Нигде. Что, не видно?
Виктор. А чем занимаешься?
Богусь. Собираюсь создать террористическую организацию. Средний возраст — 20 лет. Вот когда наберу людей, подложим бомбу под ликеро-водочный завод. Снесем эту фабрику смерти. И я хочу, чтоб ты мне посоветовал: под ликеро-водочный или лучше под налоговую инспекцию?
Виктор. Что ты несешь???
Богусь. Не веришь? Легко не будет, но я поговорю с людьми. Придет время — будем типа Красные Бригады.
Виктор. Займись делом.
Богусь. Что?
Виктор. Найди себе какую-нибудь работу. Может, там тебе эту хрень из башки выбьют.
Богусь. И это всё, что ты можешь мне сказать?
Виктор. Да.
Богусь. И ты отказываешься делать вместе со мной революцию? (Виктор отрицательно качает головой.) Я не этого ждал.
Виктор. Извини.
Богусь встает, подходит к Виктору.
Виктор. Шел бы ты отсюда. Вали, я сказал.
Богусь. Знаешь, что? Да пошел ты сам. Ты же — полный ноль. Ты и твои вонючие книги. (Выходит из квартиры учителя, хлопнув дверью.)
Сцена 8 — В квартире Богуся. День
Богусь бегом поднимается по узким ступенькам лестничной клетки. Подходит к двери своей квартиры, вынимает из кармана ключ, открывает дверь и входит. Замечает, что в туалете горит свет, заглядывает туда. На унитазе сидит Гжесь.
Гжесь. Чё, не видно, что я сру? Не можешь подождать, пока я руки помою? (Захлопывает дверь.)
Богусь заходит в комнату. Там на диване сидят Фази и Карина. На полу разбросаны вещи матери, дверцы настенных шкафчиков раскрыты. Карина одну за другой ломает виниловые пластинки с песнями Кшиштофа Кравчика. Прежде, чем поломать очередную, читает название на обложке.
Карина. «Как прошел день»…
Фази (заметив Богуся). Как прошел день, придурок? Отгадай, кто мы такие.
Из туалета доносится шум воды. Богусь разворачивается и бежит к выходу из квартиры. Гжесь выходит из туалета и хватает его за куртку.
Богусь. Это не я.
Гжесь. Не спрашивай, откуда мы знаем, но мы знаем, что это ты. (Вталкивает Богуся в комнату.)
Фази встает с дивана и наносит мощный удар Богусю в челюсть. Богусь падает на ковер. Фази снова садится на диван. Карина как ни в чем ни бывало продолжает ломать пластинки.
Карина (читает название). «Только бы так было»…