- Большое дело ты сделала - пренебрежительно усмехнулась Тамара. Она все это время втайне надеялась, что из затеи дочери ничего не выйдет, но сейчас поймала себя на том, что не только не расстроилась, но даже испытывает некоторую гордость. - Что ж, раз так получилось - пусть учится. Если бы это было плохо, люди бы не старались выучить своих дочерей. . - подумала она, а вслух деловито сказала:
- Выходи помогать.
Отец и младший брат Мадины – Мустафа вернулись вчера поздно вечером. Привезенное ими сено было как попало свалено на краю огорода, теперь предстояло сложить его в стог.
Мадине как никогда работа доставляла удовольствие. Она чувствовала во всем теле упругую силу, старалась подцепить вилами как можно больше сена - ей все казалось под силу. Мустафа с высоты своего мужского превосходства весело подтрунивал над ее стараниями, посмеивался. Поводов для этого у него было предостаточно. Конечно же, у Мадины все получалось не так ловко, как у брата, хотя она и была старше на 3года. Мустафа, с детства приученный к физическому труду, работал по хозяйству почти наравне с отцом и очень гордился этим. Стог довольно быстро поднимался вверх, и подавать сено становилось все труднее. Улыбаясь неумелому усердию дочери, отец велел:
- Мадина, ты только подноси, а подавать Мустафа будет.
Но Мадине совсем не хотелось отступать. Когда очередной раз неудачно поданное ею сено почти целиком свалилось вниз, Мустафа, смеясь, бесцеремонно оттолкнул ее:
- Иди, иди отсюда, муха! Делай лучше, что тебе говорят! . . Думаешь, если поступила в институт, то старших уже не надо слушаться? - важно прибавил он, несомненно причисляя к старшим и себя.
- А ты думаешь, раз почернел как негр, так и командовать можешь?
- Это ничего, что почернел, твоей пудрой отбелюсь.
Мадина погрозила брату кулаком, опасливо взглянула на отца: не услышал ли? Но отец не обращал на них внимания.
Когда работа была завершена и родители ушли в дом, Мадина и Мустафа еще долго сидели под стогом, привалившись к нему спиной. За время отсутствия брата Мадина успела соскучиться и теперь с удовольствием слушала его красочный рассказ о проведенных в горах днях. Косили они в труднодоступных местах, и он рассказывал о ночевках в шалаше, о том, как подчас приходилось работать над самой кручей.
Мадину отец тоже не раз брал с собой в горы ворошить сено, и теперь, слушая брата, она живо представила себе знакомую картину: отец рубит деревце, складывает на его ветвях аккуратную копенку, берется за основание ствола и, сильно откинувшись назад, подпирая собой копну и с видимым усилием тормозя ее скольжение вниз, осторожно спускается по крутой каменистой ложбине.
Из- под его цепких, сильных ног то и дело срываются камни и устремляются вниз, и долго еще не затихает поднятый ими шум, гулким многоголосым эхом раздаваясь в горах. . .
В такие минуты ее всегда охватывал ужас от мысли, что отец не сможет удержать копну и она вот- вот опрокинет его, увлечет вниз, вслед за камнями.
От этого воспоминания Мадине стало не по себе, она поднялась:
- Пошли, Мустик. Нани дважды звала нас.
Мустафа, весело насвистывая, последовал за сестрой. Он был доволен, что сенокос завершен и остаток каникул сможет провести с друзьями.
Забравшись в постель, Мадина с удовольствием вытянула усталое тело и, прежде чем уснуть, как обычно принялась перебирать в памяти события минувшего дня. Она наслаждалась сознанием своей победы. Не терпелось с кем- то еще поделиться радостью. И тут подумала об Ибрагиме, о котором в пылу вступительных страстей вспоминала не часто. Попыталась представить, какое впечатление на него произведет известие о ее поступлении.
Познакомились они позапрошлым летом. В тот памятный день Мадина сидела у своей троюродной сестры Лиды и старательно подбирала новую мелодию на большой старинной гармони с выцветшей и облупившейся местами краской, с обитыми углами.
Гармонь эта бережно хранилась в семье, несмотря на столь неказистый вид: с ней было связано много приятных, дорогих сердцу воспоминаний о далекой молодости Фатимы - матери Лиды.
Женщины и по сей день частенько вспоминают, что ни одна девушка не могла сравниться с ней в искусстве игры и ни один ловзар в округе не проходил без ее участия. За Фатимой иногда приезжали даже из отдаленных аулов - так звенела слава о ней, способной играть всю ночь напролет.