Мадрид (1937)
Сейчас я вспоминаю всё и всех,
в самых глубинах,
хоть за землёй, но всё же на земле.
Вторая зима.
В этом городе, где всё, что я люблю,
нет больше ни хлеба, ни света.
Над сухой геранью хрустальный холод.
Ночью в стены, пробитые снарядом, как быком,
входят горестные сны.
На рассвете средь укреплений — никого,
только брошенная телега.
В сгоревшем доме с дверью в небо
вместо ласточек заплесневелый камень
и тишина веков.
Базар. Немного нищей зелени.
Сюда привозят каждый день
дорогой крови
рыбу, апельсины
сестре или вдове.
Город горя, раненый, расщепленный, подточенный,
осколки стекла и крови,
город, лишённый ночи, город ночи,
город тишины и канонады,
город героев.
Новая зима, вторая,
голая — ни хлеба, ни шагов.
Солдатская луна и город.
Всё и всем.
Нищая земля, и жилы настежь
кровь, большое сердце,
а слёзы падают, как пули,
на истерзанную землю,
как голуби — звеня.
Кровь, что ни час, кровь, что ни день.
Я не говорю о вас, уснувшие герои:
перед вашей волей дрогнула земля.
Я слушаю: на улице
зима идёт.
Дом, где я жил, дома и город,
всё оцеплено огнём.
Уж больше года, как предатели с разбега
ударились об этот берег.
Ток твоей крови их поразил.
Ни огонь, ни смерть не срыли этих стен.
Теперь убийцы караулят:
епископ с низким лбом,
золотая рота бездельников,
генерал и тридцать серебренников.
Вокруг тебя центурии слезливых богомольцев,
эскадроны протухших послов,
вся свора в мундирах.
Хвала тебе, хвала в тумане, в свете,
колыбель грозы,
воздух крови,
в котором рождается пчела!
Сейчас, Хуан, ты дышишь,
Педро, ты смотришь, думаешь, ты спишь.
Сейчас в ночи без света, без сна, без отдыха
одни, среди бетона
и проволоки,
на юге, в сердце, на каждом повороте
люди, без неба и без тайн,
обороняют город
Мадрид,
в высокой тишине победы,
потрясённый, как сломанная роза,
и окружённый лавром.
© Перевод с испанского B.Г. Эренбурга, 1939