С Гортензией он расстался перед самым проектом Императора, тот поручил своему главе по безопасности создать суперпсионика. Для нужд империи и поддержки флота. И используя спецсредства для усиления дара привезенные Императором с Соцветия Девы. Разумеется с самого начала проект был абсолютно секретным и абсолютно аморальным. Закончился он появлением Уны. Но до того было несколько десятков неудачных попыток, а сорок детей Алазар официально оформил как своих бастардов. В большинстве это тоже были девочки, самой перспективной там стала Рената. Ну а итогом стала Уна. А ее мать Симона стала четвертой женой маэстро. Симона имела дар настолько слабый, что он едва фиксировался и ее младшие дети, рожденные после Уны без спецсредств тоже имели дар чуть больший чем ничего. Анжело и Бьянка, сейчас им девятнадцать и семнадцать. Эти двое еще учатся и одновременно управляют ателье молодежной одежды. Это первый проект Уны подаренный ею младшим брату и сестре. Сейчас там главная тема одежда в стиле «быть как Уна», новая мода столичной молодежи. Как из псионических семейств, так и у обычных. И это новое веяние уже начинало Алазара всерьез бесить. Ибо Уна предпочитает крайне легкомысленный стиль одежды, можно даже сказать провокационный. Вот и сейчас Бьянка одета в то, что они считают прогрессивной молодежной модой. Плюс волосы выкрашенные в несколько оттенков зеленого. И в таком виде эта последовательница Уны собирается еще и отправиться на традиционное представление дебютанток в императорский дворец. Это будет скандал…
– Отец, скажи что ты думаешь о продвижении нашей сестры в качестве соправительницы Императора? – вдруг спросил Фабрицио. Остальные дети и мать Уны сразу замолкли и все посмотрели на него. А Алазар начинал понимать мир вокруг продолжает меняться. И совсем не в ту сторону, как он планировал. – Я уже переговорил с нашим главой семьи и с маэстриной Висконти. Они дали свое согласие.
– И того же ты хочешь от меня?
– Это желание Уны, а не моё, – признался Фабрицио. – Я сейчас выступаю как ее агент. А Уна желает получить все полномочия для взаимодействия с внешними мирами и для ведения войны против Протектората. Ей это нужно, после той злополучной победы у Сурат сестра больше не хочет выполнять чьи-то приказы до своей тщательной оценки рисков.
Алазар поморщился, Сурат скорее всего был ошибкой. Причем ошибкой лично Императора, он помнил совещание перед отправкой туда флота. Все советники Императора сомневались, часть боялась грядущего противостояния с флотом Протектората, часть не верила, что флот своими квазарами сможет добиться чего-то похожего на успех. А казначей и канцлер вообще предлагали дипломатическое решение проблемы миротворцев. Единственным кто сразу поддержал Императора был Борсо Гонсало, но тот известный подхалим. Остальных Император тогда либо переубедил, либо попросту заставил делать по своему, как маэстро Адмирала. Ну а Уну он тогда попросту обманул, девушка в тот момент еще слепо верила каждому его слову. Больше нет. Теперь Наследница созрела для своей игры. А вот стоит ли ему её поддержать? Алазар догадывался о дальнейших планах Императора и они явно Уне не понравятся. А вот сможет ли Уна создать альтернативный план? Вернее сможет ли его создать маэстро Адмирал…
Он оглядел остальных детей. Джеронимо хмурился, этот считает любое движение против Императора изменой. Летиция смотрит с прищуром, строит из себя легкомысленную красотку, пустышку, но на деле это хитрая лисица. Ленивая конечно, и привыкшая жить за счет других. Амелия полностью на стороне Уны как и младшие, и разумеется как и Симона.
– Хорошо, я не буду ей препятствовать. Но надеюсь Уна ограничится только этим. Сейчас нам нужна сплоченность, а не грызня за власть.
Два дня спустя. Императорский дворец.
Маэстро Колонна широким шагом вошел в тронный зал. Борсо сразу заметил исходящую от него лютую злобу. Массимо Колонна едва сдерживал бешенство и генерал-губернатор догадывался о причине. Хоть и не имел никакого права голоса в Великом Собрании. Но дамы исправно докладывали ему обо всем происходящем в столице.
– Мы теряем власть, – коротко объявил Императору главнокомандующий штурмовыми легионами. – Четыре пятых из шестисот семейств против нас, они требуют назначить девчонку твоей соправительницей.
– Народ напуган, – произнес Сфорца, – к нам идет чертова куча этих линейных кораблей Протектората. Не удивительно что поддержка оппозиции возросла.
– Оппозиция переметнулась к Эсте, Медичи и Орсини, а они хотят видеть на вашем месте девчонку. Мой Император, мы должны как-то реагировать.
Император молчал, в последнее время он стал делать это все чаще. Борсо чувствовал, что его повелитель сильно сдал. И это он еще не знает о предсказаниях Лилианы Чибо. Борсо засекретил сообщение сына, так глубоко как только смог. И пока оппозиция не станет жонглировать этим обоюдоострым ножом, сам Борсо собирался молчать и не сообщать вообще никому.
– Массимо, – решился возразить гиганту Борсо, – пойми мы сейчас ничего не можем против них предпринять. Пока эта армада не дошла нам нужно единство нации. Поэтому нам придется уступать оппозиции. Без Уны и без флота мы просто обречены.
– Я зря настаивал на этом вторжении в Сурат, – тихо донесся голос сверху.
– Мой Император, я лично допрашивал пленных и читал архивы с их флагмана. Вы все сделали правильно, они все равно бы напали и нам все равно бы пришлось сражаться с этой так называемой миротворческой эскадрой. Если не на Сурат, то на Кучан-Кули.
– И там бы пришлось сражаться в куда менее выгодной позиции, – поддержал генерал-губернатора Амадео Сфорца.
– Я тоже полагаю, что эта война была неизбежна, – произнес Макиавелли. – Конечно если бы наша победа не оказалась настолько явной, можно было бы после первого инцидента как-то отыграть назад и сохранить худой мир.
– Слишком много если, – отрезал Колонна, – к дьяволу прошлое, сейчас стоит вопрос о нашем будущем! Мы будем сопротивляться или сразу поднимем лапки к верху?
Борсо оглядел оставшихся сторонников, плана действий очевидно не у кого нет.
– Ну… единственная стратегия, что приходит мне в голову. Если девчонка хочет власти и почестей. То давайте ей их дадим. И побольше, так чтобы она в них захлебнулась!
Лицо маэстро Колонны выразило всю гамму чувств, но он все же понял идею и усмехнулся.
– Борсо ты мерзавец, но ты чертовски умный мерзавец, и ты наш мерзавец!
– Мне это не нравится, – заметил Макиавелли, – но похоже это единственная разумная стратегия на ближайшие месяцы.
– Мне тоже не нравится, – донеслось сверху, – если мы дадим ей слишком много власти, как ее потом забрать назад? Воздух заполняет собой все свободное пространство, все что дадут, а потом еще в три раза больше. Это такая стихия. Ей только дай слабину и она заполнит собою все.
Воздушники Борсо Гонсало и Паоло Макиавелли невесело переглянулись, ну да они такие и есть, император прав.Воздух самая жадная до власти стихия. И чем сильнее воздух тем он больше желает власти. При мысли об Уне в качестве противника Борсо охватывала паника, как бороться с девчонкой которая шутя рушит скалы своей психокинетикой, а своим творчеством способна весь воздух вокруг превратить в ядовитый газ? А ее дальновидение видит всех насквозь, не оставляя шансов поймать в ловушку. А ментальное воздействие подчиняет сознания всех заведомо слабых. Какой прок от легионов Колонны если они не смогут ей сделать ничего… И наконец контроль тела, он у нее запредельный, плюс отражения, эта девчонка практически неуязвима.
– Армада дойдет до нас примерно через четыре месяца, – задумчиво проговорил Сфорца. – Дальше два варианта если они побеждают, то империи конец. Если побеждаем мы, то…
– То маэстрину Уну все жители планеты и все шестьсот семейств объявят спасительницей нации и у Императора останется лишь тень власти. Я не прав?
Маэстро Макиавелли обвел взглядом собравшихся.
– Ты прав, – признал Борсо, – и мы должны быть к этому готовы. И давайте признаем мы сами загнали себя в угол.
– То есть следующие четыре месяца нам придется притворяться добренькими, пестовать это долбаное единство нации. А потом из безнадежной ситуации как-то вывернуться, нанести ответный удар. Избавиться от девчонки и прижать к ногтю оппозицию?