- Я сам!
С подносом идти было неудобно, чашки звенели, жидкость в них опасно плескалась. Перед тяжелой дверью в «музыкалку» возникла заминка, но Дэн, чертыхаясь про себя, со всем этим в итоге справился, хотя протискиваться в студию ему пришлось задом, защищая растопыренными локтями поднос от норовящей все снести строптивой двери – не самый лестный ракурс для поджидавшего его детектива.
«Ну, да и ладно, не папарацци, переживем! И как только у них такое получается?» - думал Денис, подразумевая ловкость двух женщин, которые обычно таскали напитки и еду в студию. Эльвира и Полина Ивановна делали это легко и непринужденно, но за их изяществом, оказывается, скрывалось что-то еще. Навык, наверное.
Сапотников за чай поблагодарил, но взял не конфетку, а овсяное печенье. Дэн отследил кругляш ревнивым взглядом, торопливо выхватил из вазочки второй и впился в него, откусив сразу большой кусок. В это мгновение он вспомнил, зачем они тут, и едва не подавился. Подсознательно он, кажется, боялся новостей, и потому все время о них «забывал», тянул время.
- Андрей Сергеевич, я жду подробностей, - произнес он, прокашлявшись. – Итак, та рыжая, подходившая ко мне в клубе: она владеет информацией об обстоятельствах гибели моих родителей или нет? Их правда убили?
Детектив смотрел на него с подозрительным сочувствием:
- Одну минуту! – он переложил в центр низкого столика пухлую синюю папку в виде конверта, запирающегося на кнопку. Дэн сразу ее не заметил, поскольку она лежала на стопке журналов и сливалась с ними. – Как вы себя чувствуете?
- Нормально.
- Вы полностью поправились?
Денис отхлебнул чая, запивая печенье, все еще стоявшее в горле комом:
- Спасибо за беспокойство. Давайте перейдем к делу.
- За время вашего лечения у меня появилось много дополнительной информации, связанной с вами и вашим поручением, поэтому прежде, чем перейти к отчету, я попрошу ответить вас на очень щекотливый вопрос: вы знали или подозревали, что были приемным ребенком в семье Саблиных?
Дэн закусил губу, припоминая странную фразу: «Саблины – это не твои родители. Твои родители...» Что хотела сказать ведьма, когда пьяные дебилы ее прервали? И можно ли это расценить, что он, выходит, уже все знал, пусть доказательств и веры в ее слова не было никаких?
Объясняя задание, Денис не упоминал о том моменте, как и о дальнейшем фантастическом происшествии, лишь просил детектива установить личность рыжеволосой и выяснить, говорила ли она правду о роковом пожаре. Сейчас он озадаченно молчал, соображая, как сформулировать свои подозрения.
Взгляд детектива сделался еще более сочувственным:
- Вам очень повезло, что об обращении ко мне до сих пор не узнали ваши недоброжелатели, но это вопрос времени. Мне пришлось приехать к вам лично, потому что иных способов связаться с вами и предупредить, у меня не было, вы не отвечали на звонки, в больницу меня не пустили, а охранники на въезде в поселок согласились доложить, только увидев мое удостоверение. Меж тем, все очень серьезно. Я пошел на риск, но мы с вами обязательно придумаем, как вас обезопасить. Я, кстати, проверил: в этом помещении нет жучков, и мы действительно можем общаться свободно.
Денис окончательно растерялся и не нашел слов для комментария.
- Денис Игоревич, я могу говорить с вами прямо, без вежливых предисловий?
Дэн хрюкнул нечто нечленораздельное. Внезапная спазма сковала поврежденные связки, и чтобы не возникло двусмысленности, он сделал детективу поспешный жест продолжать.
Сапотников вздохнул. Разговор и ему не нравился. Начиная его, он неторопливо вытягивал из синей папочки бумажные страницы одну за другой и на клиента своего почти не глядел.
- Я привез вам документальные подтверждения. Согласно вашему личному делу, хранящемуся в детском доме, Саблины вас усыновили в возрасте одиннадцати месяцев. О биологических родителях сведений нет, но есть одно любопытное письмо. Оно датируется более поздним временем и, как мне кажется, осталось в вашем деле совершенно случайно. Листок затерялся среди грамот и сертификатов, подтверждающих выданные гранты… Вы же знаете, что во время обучения вам трижды выдавали гранты как талантливому музыканту? Один раз это была губернаторская стипендия и дважды вы получали денежное поощрение от местной политической партии.