Который приходился ей дядей.
Лиловые глаза одного из его спутников приковали ее внимание. Из воспоминаний Вечной эта новая Ивоннель знала, что видит Дзирта До’Урдена, безнадежного еретика и одновременно, по величайшей иронии, излюбленное орудие Ллос. И они, эти слепые безумцы, направлялись прямо в Мензоберранзан.
Ивоннель едва сдерживала ликование.
Она телепатически приказала К’йорл пошарить в мозгу Дзирта, затем переместиться в сознание третьего, неизвестного дроу.
И каково же было ее изумление, когда оказалось, что это вовсе не дроу, а человек, превосходно замаскированный под темного эльфа. Человек… внушаемое, слабое духом существо.
Ивоннель ощутила беспокойство Джарлакса – осторожный наемник заподозрил неладное.
Повинуясь ее приказу, К’йорл вернулась в мысли человека в маске, и там они оставались, невидимые Джарлаксу и Дзирту; даже человек ни о чем не догадывался. Точно так же, как в случае с Минолин Фей, в коридоре дворца, они теперь смотрели на мир глазами Артемиса Энтрери.
Некоторое время спустя Ивоннель одна вышла из зала прорицания. Минолин Фей ждала ее снаружи. Жрица заглянула в комнату, за спину дочери, и с удивлением увидела, что К’йорл сидит неподвижно около чаши и руки ее «вплавлены» в камень.
– Она прикована к этому месту – ее тело и душа, – объяснила Ивоннель. – Ты будешь приходить к ней как можно чаще и при помощи магии снабжать ее пищей.
– Госпожа?
– Это может занять несколько дней, а то и декад. Я не хочу, чтобы она умерла от голода и жажды.
Минолин Фей, судя по ее виду, ничего не понимала.
– Если К’йорл Одран умрет или станет настолько слабой, что не сможет продолжать свою работу, я отправлю тебя в Бездну, к Эррту, вместо нее.
Глаза Минолин Фей округлились от ужаса, и Ивоннель поняла, что жрица прекрасно расслышала последние слова.
– И сообщи Верховной Матери Квентл и остальным, что никто не должен заходить в эту комнату, – добавила Ивоннель. – Любой, кто нарушит это приказание, будет отвечать передо мной, и обещаю: расплата будет не слишком приятной.
– Да, госпожа.
Ивоннель развернулась и зашагала прочь, прислушиваясь к эху своей любимой фразы. Она не понимала хорошенько, что именно сейчас сотворила и каким образом. При помощи некоей комбинации своей собственной магии, магии жрицы и чар, сосредоточенных в зале прорицания, она «пригвоздила» К’йорл к месту. Разумеется, в этом достижении не было ничего необычного, но в данном случае она совершила нечто большее. К’йорл была прикована к месту – как ее тело, так и душа. Она видела мир глазами Артемиса Энтрери, хотя ни воин, ни его друзья не подозревали об этом.
А сама Ивоннель могла «подключиться» к этому изображению, просто заглянув в воду сосуда для прорицания. Применив магию, она создала совершенного шпиона прямо среди компании искателей приключений – шпионом был один из них – и одновременно превратила К’йорл Одран в нечто вроде живого магического кристалла.
Какой замечательный день! Они двигаются сюда. Дзирт До’Урден сам идет в Мензоберранзан – его не нужно выслеживать и брать в плен.
– Я не понимаю, что происходит! – обратился Джарлакс к Верховной Матери Зирит на следующее утро. Он незаметно ускользнул от своих спутников, чтобы встретиться с женщиной в условленном месте, от которого было меньше одного дня пути до ворот Мензоберранзана.
– Ты обращался к Киммуриэлю?
– В конце концов он соизволил ответить. – Джарлакс продемонстрировал маленький серебряный свисток, который носил на цепочке. Киммуриэль настроил этот псионический свисток на свою мысленную волну так, что мог слышать его на расстоянии многих миль, даже находясь на другом уровне существования. – Я уже подумал, что он для меня потерян.
– Он же сидит в замке иллитидов, в этой их колонии, – напомнила ему Зирит.
– Он мало чем сможет помочь нам в нашем предприятии, – продолжал Джарлакс. – А точнее, ничем не сможет, до тех пор пока мы не вернемся в Лускан. Там он попробует излечить Далию от безумия. Он не осмелится появиться в Подземье.
– Потому что Громф поблизости, – догадалась Зирит.
– Дело еще серьезнее, – угрюмо произнес Джарлакс и невольно оглянулся в ту сторону, где оставил своих спутников, которые вчера вели себя так странно. – Что-то происходит, что-то, связанное с нарушением барьера Фаэрцресса… какие-то флюиды вызывают сумасшествие.