Аллейн хлопнул себя по лбу.
- Господи, ведь вы же, наверное - Агата Трой!
- Да, это я.
- Боже, что я за безнадежный тупица!
- Почему? - изумилась Агата Трой. - Вы мне как раз здорово помогли.
- Спасибо, - сокрушенно покачал головой Аллейн. - Я ведь всего год назад посещал вашу персональную выставку в Лондоне.
- В самом деле? - с полным отсутствием какой-либо заинтересованности переспросила она.
- И как я сразу не догадался? Мне кажется, что есть нечто общее между этим этюдом и вашей картиной "На стадионе". Вы не находите?
- Да, вы правы. - Агата Трой вскинула брови. - У них единая композиция - расходящиеся лучом линии - и схожая цветовая гамма. И - одинаковое ощущение. Ладно, пойду к себе в каюту переодеваться.
- Вы сели на пароход в Суве?
- Да. Когда я посмотрела на причал с главной палубы, зрелище меня настолько захватило, что я сразу схватила кисти с красками и примчалась сюда.
Она подняла ящичек за ремни, перебросила его через плечо и взяла этюд в руку.
Аллейну вдруг остро захотелось проводить её.
- Могу я... - вырвалось у него.
- Нет, спасибо, - сухо покачала головой Агата Трой.
С минуту она постояла, глядя на берега Фиджи. Легкий бриз трепал её коротко подстриженные темные волосы. Аллейн залюбовался изящными чертами лица художницы, ямочками на щеках, тонкими, красиво изогнутыми бровями, глубоко посаженными темно-синими глазами. Солнечные лучи золотили оливковую кожу её лица, а забавная зеленая клякса на щеке придавала ему какую-то особую и теплую прелесть. Во всем облике Агаты Трой чувствовалось внутреннее благородство. Внезапно, прежде чем Аллейн успел отвести взгляд в сторону, она обернулась, и их взгляды встретились.
Аллейн словно оцепенел. Глядя на её лицо, медленно розовевшее под его пристальным взором, он вдруг почувствовал, что знает эту женщину уже давно. Ему казалось, что он способен предугадать её мысли, движения и поступки, интонации чистого и строгого голоса. Словно он уже давно думал и мечтал о ней, а встретил впервые только теперь. Внезапно Аллейн спохватился, что уже давно стоит, превратившись в статую, и пожирая художницу глазами. Прелестное лицо Агаты Трой стало пунцовым до корней волос и она отвернулась.
- Простите меня, - стараясь придать голосу ровность, проговорил Аллейн. - Я загляделся на зеленое пятно, которое вы посадили себе на щеку.
Она поспешно провела рукавом по щеке.
- Я пошла вниз, - сказала она.
Аллейн посторонился, давая ей пройти, и снова поразился охватившему его столь удивительному чувству давнишнего знакомства с этой женщиной. Он не преминул заметить, что от неё пахнет терпентином и краской.
- Ну... до свидания, - неуверенно произнесла Агата Трой.
Аллейн усмехнулся.
- До свидания, мадам.
Художница принялась осторожно спускаться по трапу; двигалась она бочком, держа непросохший этюд над поручнем. Аллейн отвернулся и закурил сигарету. Внезапно с нижней палубы донесся топот ног и послышались громкие возбужденные возгласы. Почти одновременно в ноздри Аллейну шибанул аромат красного жасмина. Потом раздался воркующий голос корабельной красотки.
- Ох, пардон. Спускайтесь, прошу вас. Сюда, парни, к трапу! Ой, это вы нарисовали? Мозно подглядеть? Я просто балдею от зывописи. Ах, шарман полюбуйтесь, ребята! Ой, это ведь наш причал! Какая досада, что вы не успели закончить - вот было бы здорово! Смотрите, парни - узнаете наш причал? Мозет, фотография у кого-нибудь есть? Вообще, с худозником на борту надо дерзать ухо востро. Давайте познакомимся, что ли? Это - моя шайка. А зовут меня Виргиния Ван Маес.
- Агата Трой, - донесся голос, который Аллейн с трудом узнал.
- Вот, мисс Трой, я как раз собиралась вам рассказать, как Кейли Берт написал мой портрет в Ну-Йорке. Вы знаете Кейли Берта? По-моему, это лучший портретист во всей Америке. Он вечно торчит в Ну-Йорке. Так вот, он просто умирал, так ему хотелось написать мой портрет...
Рассказ затянулся. Агата Трой не раскрывала рта.
- Наконец он закончил - кстати, платье, в котором я ему позировала, надоело мне до смерти, - и портрет удался на славу. Мой папочка купил его и повесил в гостиной нашего дома в Гонолулу. Некоторые, правда, говорят, что я там совсем на себя не похоза, но мне он нравится! Я, конечно, в искусстве ни уха ни рыла не смыслю, но точно знаю, что мне нравится, а что - нет.
- Это правильно, - послышался голос Агаты Трой. - Послушайте, я бы хотела спуститься к себе. Я ещё даже не распаковала свои вещи. Прошу меня простить...
- О, разумеется. Но мы ещё увидимся. Кстати, вы не видели тут поблизости нашего душку Аллейна?
- Боюсь, что не знаю, кто...
- Высокий и тощий, как козлик, но очень милый. Англичанин, вроде бы. Ой, я просто тащусь от него. Я тут поспорила с моими ребятами, что не только затащу его на вечеринку с поцелуями, но и непременно заставлю водить.
- А я уже заранее распрощался со своими денежками, - прыснул один из юнцов.
- Не слушайте их, мисс Трой. Но куда запропастился мой англичанчик? Я ведь только что его здесь видела.
- Он, наверное, поднялся на шлюпочную палубу, - предположил кто-то.
- Ах, вот вы о ком, - донесся до ушей Аллейна четкий голос Агаты Трой. - Да, он там наверху.
- Вот спасибо! За мной, кодла!
- Уррра!
- Улю-лю!
- Проклятье! - процедил сквозь зубы Аллейн.
В следующий миг мисс Ван Маес насела на него, казалось, со всех сторон сразу, хвастаясь, как соорудила себе леи - настоящую гавайскую травяную юбчонку - из фиджийского красного жасмина. Затем стала пылко уговаривать Аллейна спуститься с ней и со всей шайкой в бар.
- Что тут вообще происходит? - возмущалась она. - У меня чуть ли не три часа и капли во рту не было. Поскакали!
- Виргиния, - сипло произнес один из толпы поклонников. - Ты и так уже назюзюкалась в сосиску.
- Кто - я? Ха! Ты бы на себя посмотрел! А впрочем - какого рожна! С какой стати я вообще должна просыхать? Так вы идете с нами, мистер Аллейн?
- Благодарю покорно, - покачал головой Аллейн. - Вы не поверите, но мне нельзя пить. Врачи запрещают.
- Ха, очень остроумно!